Библиотека Михаила Грачева

предыдущая

 

следующая
 
содержание
 

Застенкер Н.

Баварская советская республика

М.: Партийное издательство, 1934. – 160 с.

 

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания

 

КОММУНИСТЫ И ПЕРВАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА

 

Коммунисты заняли отрицательную позицию к провозглашенной советской республике. При проведении этой линии не обошлось без потрясений и внутри самой организации. В рядовой массе членов были довольно сильны настроения в пользу сотрудничества коммунистов с независимыми и анархистами и за участие в правительстве советской республики. Нюрнбергская организация даже сменила комитет, солидаризировавшийся с позицией мюнхенского партийного руководства, и избрала новый, принявший вместе с независимыми участие в создании местной советской власти.

Свое отрицательное отношение к создаваемой советской республике коммунисты мотивировали тремя основными аргументами: 1) недопустимостью сотрудничества с предателями рабочего класса – социал-демократами большинства, 2) неприемлемостью для коммунистической партии советской республики, возникшей не в результате борьбы масс, а из комбинаций верхушек, “за зеленым столом”, и 3) незрелостью ситуации в Германии и Баварии для захвата власти пролетариатом и безнадежным положением советской власти в одной Баварии ввиду ее экономической отсталости и зависимости для остальной Германии.

Первый аргумент, будучи совершенно правильным, потерял свою остроту после самоустранения социал-демократических министров от советской республики и их открытого перехода в лагерь контрреволюции. Тем не менее позиция коммунистов осталась вначале неизменной.

Представители коммунистической партии были отозваны из “революционного рабочего совета”, принявшего активное участие в провозглашении советской республики. В своей устной и печатной агитации партия неустанно разоблачала обманчивый и лживый характер “мнимо советской республики”, выдаваемой независимыми и анархистами за подлинную диктатуру пролетариата. Колеблющиеся, непоследовательные и пропитанные мелкобуржуазными иллюзиями “демократии” и социалистического “единства” мероприятия советского правительства подвергались со стороны коммунистов жестокой заслуженной критике.

Однако, будучи совершенно правильной в своей критической [c.98] части, тактика баварских коммунистов по отношению к первой советской республике была лишена продолжительной перспективы и ясных политически организационных установок.

Баварские коммунисты не учли того, что отказ от вхождения в советское правительство, не сопровождавшийся предъявлением развернутой программы требований, способных создать вместо мнимосоветской республики подлинную диктатуру пролетариата, не мог быть понят массами, не раскусившими еще маневра социал-демократии.

Характеризуя советскую республику как комбинацию “за зеленым столом”, “путч”, коммунисты недооценили того стихийного тяготения революционных рабочих к советской системе, которое заставило независимых социал-демократов и анархистов – “отцов” псевдосоветской республики – “провозгласить” советы.

В этой обстановке чисто отрицательная тактика коммунистов по отношению к первой советской республике была неправильна. Тактика баварских коммунистов должна была заключаться в том, чтобы, активно участвуя в строительстве советской республики, снизу, в советах, на фабриках, в казармах и деревнях настойчиво и последовательно разоблачать половинчатость, колебания и предательство независимых, оторвать от них массы и создать организационную опору для подлинной пролетарской диктатуры. Такая тактика требовала от баварских коммунистов перенесения центра тяжести работы в казармы, на предприятия, в деревню и твердого курса на завоевание большинства в советах. Эта тактика требовала, чтобы коммунисты не изолировались от масс, а шли вместе с ними, возглавляя стихийное тяготение масс к советской системе, подготавливая систематической упорной борьбой смену мнимопролетарского правительства правительством пролетарской диктатуры.

Между тем правильное положение, что диктатура пролетариата возникает из борьбы рабочего класса, лидеры баварских коммунистов толковали чисто механически, игнорируя организационную роль и инициативу партии в борьбе за диктатуру пролетариата.

“Только от вас должна исходить инициатива, из вашего самопроизвольного движения все сильней, все полновластней и победоносней должно складываться советское [c.99] правительство”, – обращался орган мюнхенских коммунистов к рабочим, объясняя им разницу между “путчем” и “действительным революционным действием”, за которое стоят коммунисты1.

Пессимистическая оценка перспектив советской власти в Баварии, господствовавшая у руководителей баварских коммунистов, исходила не только из якобы экономической отсталости страны, но и из неправильной оценки баварского крестьянства, из непонимания того, что пролетариат должен бороться, чтобы завоевать на свою сторону крестьянство. Оценка баварских коммунистов роли крестьянства зиждилась и исходила из неверия в силы пролетариата, который должен и может повести за собой непролетарские резервы деревни. “В Баварии деревня не является революционным фактором. Рассчитывать на нее может только контрреволюция”, – так П. Вернер (П. Фрелих) формулировал через год после падения Баварской республики эту точку зрения баварских коммунистов2. Игнорируя задачу привлечения мелких и мельчайших крестьян на сторону пролетарской революции и нейтрализации среднего крестьянства, вожди баварских коммунистов в то же время недооценивали благоприятные шансы пролетарской диктатуры в Баварии при наличии советской Венгрии, глубочайшего революционного брожения в Австрии и революционной ситуации в остальной Германии.

В основе тактики баварских коммунистов лежали, таким образом, люксембургианские установки в вопросе о роли и задачах коммунистического авангарда в революционной борьбе, в оценке крестьянства и возможности завоевания крестьянских резервов на сторону пролетарской революции, в недооценке сил пролетариата, в непонимании гегемонии пролетариата. Подмена организующей, ведущей роли коммунистической партии стихийным процессом, центристская позиция в крестьянском вопросе оказали сильнейшее влияние на тактику баварских коммунистов.

Партия не сумела также использовать огромную тягу рядовых рабочих, членов независимой социал-демократии, к коммунистам для организации и ускорения раскола между оппортунистическим и пролетарским крылом этой партии. Уже 5 апреля [c.100] коммунисты были приглашены на собрание актива независимых для изложения своей точки зрения на советскую республику. Собрание выявило растущее стремление к переходу в коммунистическую партию лучших элементов независимой социал-демократии. Под влиянием этого слоя революционных рабочих собрание даже вынесло решение о переходе к коммунистам. Недооценка организующей роли компартии в проведении раскола среди независимых, которую проявили коммунисты, дала возможность вождям независимых добиться “отсрочки” решения этого вопроса и затем предотвратить назревающий откол революционных элементов своей партии. Толлер и другие вожди независимых ловко сыграли при этом на том, что условием провозглашения советской республики они выставили программу, “целиком совпадающую с программой компартии”. К сожалению, коммунистическое руководство не пришло своевременно на помощь рабочим-независимцам, одураченным маневрами вождей, и заняло вместо этого позицию пассивного выжидания, полагаясь на стихийный процесс неизбежного расслоения революционных и оппортунистических элементов этой партии3.

Отсутствие ясных установок в борьбе за превращение мнимосоветской республики в действительную пролетарскую диктатуру путем настойчивой разъяснительной и организационной работы в массах приводило к шатаниям и колебаниям в тактике партийного руководства – от сектантско-бланкистских попыток взятия власти без предварительного завоевания на сторону коммунистов большинства рабочих и в советах до сотрудничества с независимыми и анархистами в правительстве при утере самостоятельной позиции в массах.

7 апреля от имени коммунистической партии было опубликовано обращение к рабочим, солдатам и трудящимся крестьянам, призывавшее к выборам совета “революционных старост и солдатских представителей”. Поясняя цели этой организации, обращение говорило: “Не смешивайте этих выборов с выборами в фабзавкомы и рабочие советы. Рабочему совету, который составится из представителей фабзавкомов, предстоит после захвата власти пролетариатом выполнять задания в области управления. В противоположность этому [c.101] революционный совет, который нам предстоит избрать, должен взять на себя подготовку захвата политической власти. Кроме того ему придется определить, какой момент является подходящим для провозглашения коммунистической советской республики”4. Хотя обращение адресовалось и к крестьянам, но никаких практических мер к проведению выборов в деревне не было принято.

Тот факт, что коммунистам удалось успешно провести выборы в ряде крупнейших предприятий и объединить под своим руководством несколько десятков рабочих и солдатских представителей, свидетельствовал о быстро растущем влиянии партии в широких массах. Но сам по себе этот “революционный совет”, руководимый коммунистами, не был той организацией, которая обеспечивала бы завоевание на сторону коммунистов большинства рабочих и солдат, и оказался беспомощным перед лицом последующих событий.

9 апреля, по предложению Левине, “революционный совет” потребовал от Центрального совета отставки и объявил себя “носителем всей полноты власти”, вручив ее “комитету 20-ти” во главе с коммунистами. Этот шаг, будучи по существу попыткой обойти важнейшую задачу подлинного завоевания советов и масс коммунистами, немедленно потерпел фиаско перед лицом угрожающих мероприятий бамбергской контрреволюции.

10 апреля стало известно о продвижении белогвардейских отрядов, достигших уже Ингольштадта. Не добившись отставки Центрального совета, “комитет 20-ти” сделал безуспешную попытку самостоятельного вооружения рабочих (воинские части отказались снабдить рабочих оружием). Уступая давлению рабочих масс, требовавших активной поддержки советской республики коммунистами, коммунисты и руководимый ими “комитет 20-ти” уже через день, 11 апреля, обратились с просьбой к “революционному совету” освободить их от возложенного на них задания и временно отказаться от намерения захватить всю полноту политической власти. “Теперь, – объявлял “комитет 20-ти”, – следует все силы сосредоточить против грозной опасности со стороны белой гвардии”, и нужно [c.102] избежать “борьбы между самими рабочими”. Вслед за тем представители “комитета 20-ти” заявили о своей готовности войти в Центральный совет с совещательными голосами и принять участие в его работе для отражения белогвардейской опасности.

“Революционный совет” фактически перестал существовать, и, несмотря на потраченные на его создание усилия и время, коммунисты оказались в решительный момент в сотрудничестве с независимыми, не имея организационной опоры в массах. Партия приняла участие в заседаниях правительства и потребовала объявления всеобщей стачки, разоружения буржуазии и реакционных частей и вооружения пролетариата. Предложения коммунистов были приняты, но не проведены в жизнь.

11 апреля на объединенном собрании фабзавкомов Мюнхена коммунисты должны были выступить по требованию фабзавкомов с объяснением позиции и лозунгов компартии для дальнейшей борьбы. Декларация коммунистов, в которой они дали ответ, “почему коммунисты отказываются взять ответственность за провозглашение советской республики”, заключала в концентрированном виде люксембургианские ошибки мюнхенской парторганизации. “Коммунистическая партия уклоняется от ответственности, – говорилось в декларации, – не только потому, что она ставит себе задачей толкать массы вперед, но и потому, что первейшей ее задачей является внести ясность в массы. Эта ясность настоятельно необходима именно мюнхенскому пролетариату… Уклоняясь от ответственности, мы проводим резкую грань между нами и нынешним советским правительством, между путчем и действительным революционным действием. Эта грань показывает массам отчетливее и яснее, чем какие бы то ни было слова, то, что им надлежит увидеть… Советская республика не жизнеспособна, и никакой героизм не в состоянии сделать ее таковой. Невозможно однако совершившееся сделать несвершившимся. Всякое историческое действие имеет свои железные последствия, реакция выступает против советской республики, чтобы поразить революционный пролетариат и уничтожить его. Мы, коммунисты, входя в Центральный совет, чтобы там содействовать своими указаниями защите пролетариата, готовые бороться как солдаты революции, обращаем внимание масс на решающие [c.103] моменты. Мы говорим им: оставьте всякие иллюзии относительно этой советской республики, сосредоточьте все ваши помыслы, всю вашу волю на защите рабочего класса. Если массы это поймут, тогда мы достигли при нынешнем положении всего возможного для спасения пролетариата”5.

Вместо того чтобы развязать инициативу и мобилизовать энергию пролетариата на борьбу с контрреволюцией и обеспечить таким путем проведение в жизнь предложений коммунистов, вносимых в Центральный совет, партийное руководство советовало рабочим фактически отказаться от защиты советской республики и сосредоточиться на обороне от белого террора победителей. “Левая” на словах, а по существу политически глубоко ошибочная сектантская – эта оценка советской республики привела на деле к капитулянтской позиции в отношении борьбы рабочего класса за диктатуру пролетариата в Баварии.

Вхождение, хотя и с “совещательным голосом”, коммунистической партии в правительство независимых и анархистов означало при этих конкретных условиях отказ от разоблачения мнимореволюционного, антипролетарского лица “лево”-соглашательских партий, находящихся у власти, и их нежелания организовать по-революционному борьбу с белой контрреволюцией. Такое сотрудничество грозило утерей самостоятельной линии компартии, означало отказ от изоляции соглашателей и завоевания рабочих масс на сторону подлинной пролетарской диктатуры.

Правильно отказавшись от сектантской попытки взять власть через оторванный от широких масс “революционный совет”, коммунисты перед лицом грозящей контрреволюции должны были, однако, не сеять иллюзий в рабочем классе о возможности успешной борьбы со стороны независимых и анархистов с контрреволюцией, а вести политику подобно той, которую вела большевистская партия в корниловские дни. Необходимо было всемерно разоблачать шатания и колебания независимых и анархистов, их нежелание по-революционному бороться с бамбергской и с внутренней контрреволюцией, развернуть решительную борьбу за осуществление ряда “частичных требований” по линии вооружения [c.104]* пролетариата, разоружения буржуазии, введения подлинного рабочего контроля над предприятиями, передачи крестьянству земли крупных землевладельцев, кулаков, подавления контрреволюционной буржуазии в Мюнхене и т.д. Эти требования, эту программу революционной борьбы с белогвардейщиной нужно было бы развернуть не столько перед правительством анархистов и независимых, сколько перед массами, адресуя ее в первую голову к советам, к рабочим предприятий, к солдатам и деревенской бедноте, вовлекая их снизу на борьбу с контрреволюцией, увлекая их дальше по пути борьбы с трусостью, шатаниями и изменой вождей советской республики, организуя и возглавляя борьбу масс за подлинную советскую республику. Баварские коммунисты оказались далеки от большевистского искусства гибкого революционного маневрирования и, последовательно развивая неправильную линию в отношении к советской республике, скатились к позиции хвостизма.

После того, как выяснились неспособность и бессилие советского правительства провести в жизнь принятые им предложения коммунистов, коммунисты намеревались уже фактически отстраниться от всякого участия в борьбе за защиту советской республики. Считая положение безнадежным и надеясь на возможность мирной ликвидации “авантюры”, партийное руководство заняло позицию выжидания событий. В “Мюнхенском красном знамени” в этот период советская республика объявлялась сплошной иллюзией, не стоящей никакой защиты со стороны пролетариата. “В самые ближайшие дни, – говорилось в одной такой статье6, – советская республика будет ликвидирована правосоциалистическим правительством ландтага. Встает вопрос, хочет ли коммунистическая партия, иначе говоря массы, защищать это советское правительство. Я стою на той точке зрения, что революционные массы отклонят это и даже должны отклонить, последовательно развивая свой первоначальный взгляд, что советское правительство является мнимым советским правительством и поэтому не стоит никакой поддержки коммунистов и следовательно ни одной капли крови масс”. Это действительно [c.106] было “последовательным” развитием неправильной оценки положения, приведшей к отрыву партийного руководства от подлинных настроений мюнхенского пролетариата. Только попытка контрреволюционного открыла вождям компартии глаза на боеспособность и волю мюнхенских рабочих и привела к перелому в их позиции. [c.107]

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1 П. Вернер, Баварская советская республика, стр. 46.

Вернуться к тексту

2 Там же, стр. 16.

Вернуться к тексту

3 Р. Левине, Советская республика в Мюнхене, стр. 33–36.

Вернуться к тексту

4 П. Вернер, Баварская советская республика, стр. 130–131, также Р. Левине, Советская республика в Мюнхене, стр. 41–43.

Вернуться к тексту

5 П. Вернер, Баварская советская республика, стр. 45–47.

Вернуться к тексту

6 Статья Тоmas'а, цитируется по Helene Ваuеr, Die Kommunisten und die bayerische Rāterepublik, “Dеr Kampf” № 5, 1920.

Вернуться к тексту

 

 

предыдущая

 

следующая
 
содержание
 
Сайт создан в системе uCoz