По мнению И. Галтунга и М. Руге, следует выделить 12 ключевых факторов, которые предопределяют отбор сообщений о происходящих событиях.

I. Временной интервал. Событие будет взято на заметку с большей вероятностью, если время его развертывания соответствует графику выхода в свет публикаций заинтересованных медиа. Например, событие, которое длилось в течение нескольких часов или завершилось быстрее, подходит для освещения в ежедневной газете или информационной программе, тогда как сложное событие, разворачивающееся в течение нескольких дней, скорее заинтересует редакцию еженедельного издания. Существуют, однако, события, которые разворачиваются значительно медленнее, но в силу своей особой значимости тем не менее заслуживают освещения в конкретных заинтересованных медиа.

II. Интенсивность или пороговое значение. С большей вероятностью будет замечено событие, которое изначально имеет особую значимость или же внезапно приобретает ее в силу складывающихся обстоятельств, тем самым привлекая к себе, по сравнению с привычным ходом дел, больше внимания. Последнее касается случаев, когда, например, медиа ведут обычное наблюдение за деятельностью правительства, финансовыми вопросами или затяжным конфликтом.

III. Ясность, отсутствие неопределенности. Чем меньше сомнений вызывает событие, тем больше вероятность его отбора.

IV. Близость к культурным запросам аудитории. Чем больше то или иное сообщение о событии соответствует культурному уровню и интересам предполагаемой аудитории, тем более вероятен его отбор.

V. Соответствие ожиданиям. Событие, которое совпадает с некоторыми существующими ожиданиями или предубеждениями, будет отобрано с большей вероятностью, чем то, которое не соответствует им. Это может быть, например, сообщение об обострении ситуации в [c. 36] потенциально конфликтогенном регионе, о давно предполагавшихся политических изменениях и т. д.

VI. Непредвиденность. Среди сообщений, соответствующих определенным ожиданиям или предубеждениям аудитории, с большей вероятностью будет отобрана информация о событии, которое в принципе могло произойти, но вдруг приняло не совсем обычный или совершенно непредсказуемый оборот.

VII. Взаимосвязанность. Как только какое-либо событие будет признано заслуживающим освещения в данной газете, теле- или радиопрограмме, возникает дополнительный импульс к поиску и отбору из поступающего потока новостей логически связуемых с ним сюжетов.

VIII. Композиция. Сообщения отбираются, обрабатываются и расставляются по местам так, чтобы полученный в итоге «медиа-образ» (очередной выпуск газеты или программы новостей) представлял собой сбалансированную целостность; однако при этом некоторые сообщения могут сознательно подбираться по принципу контраста.

IX. Соотнесенность с наиболее значимыми государствами, регионами. Й. Галтунг м М. Руге полагают, что в «медиа-образ» с большей вероятностью будут отобраны сообщения о событиях, происходящих в государствах, обладающих существенным влиянием на международной арене. На наш взгляд, применительно к внутриполитическим процессам подобные сообщения могут быть связаны с событиями в регионах страны, имеющих в частности, ключевое экономическое значение, а также обладающих высоким конфликтогенным потенциалом или подвергшихся стихийным бедствиям.

X. Соотнесенность с представителями элиты. В «медиа-образ» с большей вероятностью будут включены сообщения о событиях, касающиеся известных политиков, деятелей культуры и т. д.

XI. Персонифицированность. С большей вероятностью для включения в «медиа-образ» будут отобраны сообщения о событиях, которые можно рассматривать в качестве результата действий конкретных лиц.

XII. Негативный характер. Чем более негативным по своим последствиям выступает то или иное событие, тем больше вероятность того, что сообщение о нем станет частью «медиа-образа».

Последний критерий представляется достаточно спорным, однако, по мнению авторов: «С негативными новостями легче соглашаются, поскольку они недвусмысленны в плане достижения согласия относительно интерпретации того или иного события как негативного. “Позитивное” событие может быть позитивным для одних и не быть таковым для других, и, следовательно, не удовлетворять критерию однозначности. Его смысл будет размыт другими полутонами и подтекстами» [3, p. 69]. [c. 37]

Использование данной модели для объяснения и предсказания результатов формирования «медиа-образа» опирается на три основные гипотезы относительно того, как данные критерии – каждый по отдельности и в комбинации друг с другом – предопределяют отбор тех или иных сведений. Согласно гипотезе аддитивности, или усиления, вероятность отражения какого-либо события в «медиа-образе» возрастает по мере увеличения числа критериев, требованиям которых удовлетворяет данное событие. Гипотеза комплиментарности, или взаимозависимости факторов полагает, что низкий «весовой коэффициент» одного из указанных критериев может компенсироваться высоким «весовым коэффицентом» какого-либо другого критерия. В соответствии с гипотезой исключения событие, имеющее низкие «весовые коэффициенты» по отношению ко всем критериям, не войдет в «медиа-образ» [3, p. 71–72].

Графическая интерпретация модели Й. Галтунга и М. Руге представлена на рис. 1. Значение данной модели для понимания медийной логики состоит в наглядной демонстрации того факта, что результат отбора сообщений в соответствии с указанными критериями должен привести к созданию некоего структурированного, упорядоченного «медиа-образа», или изображения мест, людей и происшедших событий, которое, очевидно, может заметно отличаться от отображаемой реальности.

На первой фазе (рис. 2а) в условиях отсутствия у большинства индивидов каких-либо иных возможностей узнавать о событиях, происходящих в политической сфере, медиа выступают в качестве не только наиболее значимого источника информирования общества, но и важнейшего канала взаимодействия политических деятелей и институтов с гражданами. Иными словами, политика становится «медийно-опосредованной». Данное обстоятельство отчасти побуждает политических акторов принимать во внимание особенности медийной логики освещения событий, однако говорить о каком-либо заметном влиянии медиа на деятельность политических институтов, обладающих в силу своего общественного статуса значительно большей силой, пока не приходится. Напротив, будучи формально независимыми, медиа в процессе взаимодействия с политическими акторами скорее играют подчиненную роль, действуя преимущественно по правилам и в интересах более сильной стороны. [c. 39]

На второй фазе развития данного процесса (рис. 2б) медиа в ходе своего взаимодействия со сферой политики обретают определенную самостоятельность в плане установления формата и контроля над содержанием распространяемых сообщений. В своей практической деятельности они руководствуются уже не столько правилами и требованиями, которые задаются политическими акторами, сохраняющими определенное институциональное преимущество, сколько собственными прагматическими интересами, среди которых все более заметной становится коммерциализация, в свою очередь предопределяющая ориентацию на предпочтения аудитории и совершенствование журналистского мастерства. При этом участники коммуникационного процесса сотрудничают друг с другом в осуществлении своих функций и частично используют взаимные возможности. Подобные отношения довольно часто складываются на практике и основываются на достижении политическими акторами и медиа некоторых общих целей: одна сторона стремится к публикации статьи или репортажа определенного содержания, другой необходимо в установленные сроки представить читателям или зрителям интересующий материал.

Для третьей фазы процесса медиатизации (рис. 2в) характерно все более заметное усиление позиций медиа в качестве самостоятельного и в известной мере самодостаточного социального института, способного в своей деятельности значительно дистанцироваться от внешних правил, в том числе и устанавливаемых в сфере «классической» политики. Медийная логика проникает во все сферы общественной жизни, и политические акторы, подобно другим социальным субъектам, вынуждены не только принимать ее во внимание, но и адаптироваться к ней, пытаясь при этом сохранить свою качественную определенность путем мысленного обозначения некоей условной демаркационной линии, разделяющей «медийно-опосредованную» политику и неопосредованную политическую реальность.

На четвертой фазе медиатизации (рис. 2г) политические акторы не только приспосабливаются к «правилам игры», устанавливаемым медиа, но и «усваивают» их в качестве неизбежного и обязательного условия своей повседневной деятельности. Это предполагает, что в своих конкретных действиях, осуществляемых в публичной сфере, вне зависимости от их идеологической, экономической или социальной основы, политики начинают руководствоваться прежде всего медийной логикой, ставящей на первый план образность, зрелищность, перформативность.

Литература