Библиотека Михаила Грачева

предыдущая

 

следующая
 
содержание
 

Хаусхофер К.

Границы в их географическом и политическом значении

 

Источник:

Хаусхофер К. О геополитике: Работы разных лет. – М.: Мысль, 2001. – C. 7–250.

 

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания

 

ГЛАВА IV

О ТРУДАХ, ПОСВЯЩЕННЫХ ГРАНИЦЕ

 

Труды о границе, литература о границе – что они нам до сих пор преподносили, в чем оставались перед нами в долгу, несмотря на многократные честные попытки создать некую теорию границы? Из какой бы основы ни исходить, пытаясь вывести философское или правовое образование научных понятий и идеальное представление о линии без собственного пространства или же об арене борьбы, зоне боевых действий, эмпирику всеобщей действительности, проблема всегда выдвигала на первый план смелость типизации! При этом первый путь кажется больше романским, второй – больше германским; и весьма примечательно, что отдельные представители немецких воззрений о границе тем больше мудрствуют вокруг этой проблемы, чем больше они связаны своим происхождением с романизированными ландшафтами на Рейне и Дунае, и, напротив, тем ближе к практическому идеалу англосаксов, чем более нордическими они себя чувствуют и видят.

На самой высокой ступени, по моему мнению, стоит Ф. Ратцель, рассмотревший и признавший справедливыми оба направления. Сказанное им в “Gesetze des rāumlichen Wachstums der Staaten”i (“Законы пространственного роста государств”) несомненно является наиболее сжатым, цельным и глубоким из всего, что сказано на немецком языке о границе. Из этого поистине классического сочинения должна исходить политическая география в определении каждого понятия, как и пытался это сделать О. Маульii в своем последнем большом труде. Самые значительные новые соображения школ – британской, немецкой, французской – вновь возвращают к этим образцам идей Ратцеля не только в политических географиях или работах по всемирной истории на политико-географической основе, написанных его учениками – Гельмольтом, Диксом, Шёнеiii. Идеи Ратцеля продолжают звучать и в неустанных попытках Р. Зигера добиться ясных общих определений понятия сущности границы, и в стремлении Винклера все деяние умирающей монархии Габсбургов на ниве статистики поставить на службу и пограничному мышлению.

Практически совершенно по-иному, чем самые выдающиеся поборники немецкой народной почвы, побуждения Ратцеля [с.48] подхватило перед войной англосаксонство, которому они были подсказаны таким авторитетом, как Макиндер1. След Ратцеля живо проявляется в деятельности Мэхена2 и Брайса в Америке, Керзона в Азии – в индийском гласисе3, Джонсона – в Африке, Грегори и Гриффита Тейлоров – в Австралии, занимающихся теорией границ и решением пограничных вопросов Л.В. Лайдаiv, сэра Т. Холдичаv, Фосетта. На плечах Ратцеля, по их собственному признанию, стоят нынешние лидеры французской политической географии Жан Брюн и Камиль Валлоvi.

Именно в трудах Ратцеляvii содержится органическое понимание границы в североамериканской литературе. Это освещенная с критических позиций этнография и историческая наука в Америке с ценнейшим послесловием К. Лампрехта4. В этом сотрудничестве двух выдающихся умов с присущей им способностью как к географическому, так и к историческому синтезу бьется настоящая творческая жизнь. Но, разумеется, к сожалению, чисто академическое название труда вводит в заблуждение, скорее отталкивает, чем привлекает, искателей.

Особую значимость приобретает сочинение Фредерика Тернера “The significance of the frontier in american history” (“Значение границы в американской истории”), совпадающее по времени с первыми важными трудами Брукса Адамса5, с главным периодом деятельности Мэхена, подготовившими нынешнее становление силового превосходства Соединенных Штатов. Ведь именно эта когорта воспитала многих, кто прославлял такую позицию, отточила политическое лицо Союза с его тихоокеанскими и американскими целями Срединного моря, указала ему на приближение экономических циклонов, на экономическое обуздание мира – естественно, на некоторое время – в качестве первоочередной достижимой цели и границы, которые Соединенные Штаты должны переступить в стремлении к ней.

В то же время Тернер писал о “государственном строительстве в революционную эру”viii и обсуждал при этом проблему политической организации при избытке свободной земли – ныне нечто столь далекое от нас, живущих в Центральной Европе! Труды Шейкера “Man and nature in America” (“Человек и природа в Америке”), Виндзора “Narrative and critical history of America” (“Описательная и критическая история Америки”), 1888 г., как и появившаяся позже по инициативе Ратцеля “Всемирная история” Гельмольта, указывают на схожую тенденцию культурногеографической совместной разработки географии и истории, их взаимного обогащения. [с.49]

Выводы Ратцеля относительно включения американского земного пространства во всемирно-историческое совокупное строение Земли (еще и сегодня в высшей степени несовершенные, в общем и целом принимаемые в расчет в обучении и общественном мнении континентальной Европы) содержатся в работе “Geschichte, Vőlkerkunde und historische Perspektive” (“История, этнография и историческая перспектива”)ix. Эти выводы, как и статья “Inselvőlker und Inselstaaten” (“Островные народы и островные государства”) в отношении Японии, собственно, не что иное, как геополитика, но без этого обобщающего слова.

Изложение и структура “Британской энциклопедии” с точки зрения осознания пограничной ответственности совершенно иные, чем одного из наших фундаментальных справочников. Японское суждение по данному предмету лучше всего представлено в работе Уэхары “The political development of Japan 1867–1909” (“Политическое развитие Японии 1867–1909”)x, во введении, где содержится ценное описание неизменно присутствующего у японцев инстинкта в отношении опасности для конфигурации и внешней формы своей империи. К такому пониманию инстинкта безопасности мы у себя в Германии до сих пор еще не пришли и значительно позже, слишком поздно, под давлением мировой войны в мимолетном благоразумии осознали упущенное.

Характерно, что научные инструменты для этого, частично созданные вечным раздором между национальностями старой Габсбургской монархии, преимущественно в угрожаемых частях пограничных провинций на Юго-Востоке были уже наготове, тогда как на Северо-Востоке и Востоке, на Висле и в Верхней Силезии они возникли на пустом месте. Так, Пенк и его школа выковали эти инструменты для польских провинций, Фольцдля Силезии, а теперь пытается под руководством Лёша создать для всех границ личной энергией и инициативой “Шутцбунд”6, который в действительности есть “Шутцбунд” для Внутренней Европы, – наиболее образцово в юго-восточной провинции, в Граце, где Р. Зигер стал естественным научным провозвестником, в то время как Вена и Инсбрук оставались на первых порах позади, пока там не начал работать И. Зёльх. “Grenzen” (“Границы”) и “Die geographische Lehre von den Grenzen und ihre praktische Bedeutung” (“Географическое учение о границах и его практическое значение”)xi – две работы Зигера, в которых его окончательно сложившиеся воззрения приобрели преимущественно программное значение. Вполне достойна и литература, повлиявшая на него: сочинения британцев Керзона, Фосетта, [с.50] далее, как я знаю из приватных бесед, Холдича и Лайда, шведа Челлена7, немцев Ратцеля, Пенка, Фогеля, Зёльха. Так возникли две лучшие из многих отдельных попыток доступно разъяснить немецкому народу проблему границ. С тех пор мы усвоили, что нашему слабее сформированному индивидуальному народному своеобразию и его менее наивному самосознанию больше соответствует, если мы, не в пример своим предкам, сообща возьмемся за туго мыслящие и ставшие малодушными массы, как это сделано в работе Фольца “Westdeutschen” (“Западные немцы”) и “Ostdeutschen Volksboden” (“Народная основа восточных немцев), в двух великолепных томах Лёша: “Volk und Reich” (“Народ и империя”) и “Staat und Volkstum” (“Государство и народность”) – и в скромной серии Института зарубежья и Союза немцев за рубежом. Потрясающий успех становится, таким образом, среди немцев все большим,

Но если мы сравниваем – о японском или англосаксонском, о романском (движение Данте, Е. Тэно: frontiere) вовсе нет речи – развитый таким способом с достаточно большим трудом пограничный инстинкт исконных меньшинств, живущих в Центральной Европе, например, с инстинктом поистине не переоцененных мною китайцев в их давлении на государство, то мы находим там [в Китае] задолго до наших министров и чрезвычайных комиссаров оккупированных областей8 гораздо более важные мероприятия по охране границы, по крайней мере в теории.

Речь идет о созданном 12 июля 1919 г., в разгар бушующей с 1911 г. гражданской войны в Китае, так называемом ведомстве обороны границы с многочисленными бюро, комиссарами по защите границы определенных пограничных областей, например наиболее угрожаемой северо-западной границы (которая, впрочем, и в Индии является таким постоянным местом!), и притом наряду с собственной военной организацией. Все китайские наместники в Урге, Кобдо, Улясутай9, Маймеча подчиняются в определенных делах непосредственно соответствующему пограничному генералу – их естественному защитнику на внутренней линии. В 1920 г. комиссия по охране границы стала жертвой внутренней смуты и честолюбия ее шефа; тяжелые потери на границе в Монголии10 явились следствием победы внутренних партийных распрей над разумной теорией границы. “Государственный комиссар для оккупированных областей” – схожий институт. Все на границе, что служит ее внешней защите, должно быть вне партийной борьбы, свободным от нее!

Мы завершаем этот беглый обзор литературы о границе, подводя итог такой констатацией: огромному богатству сфер проявлений противостоит немыслимая бедность, если. не сказать убогость, литературы, в которой выделяются лишь немногие работы и научные поборники. Этих стражей границ многочисленных народов следовало бы почаще приводить в трудноукрощаемые залы заседаний, состояние которых, по словам чешского лидера Палацкого11, предостерегает: “Если этот потолок рухнет, [с.51] чешская нация погибнет!” Речь шла о зале, где без малого сто лет назад родилось требование нынешней Чехословакии!

Наряду с крупными работами Ратцеля и его учеников, к числу которых принадлежат также предложивший первые формулировки Фёрстер и недавно присоединившийся Мауль, имеется множество сугубо военно-географических монографий, рассчитанных на ограниченный круг читателей. Еще более скромен он для изданий немецкого, французского, английского, русского, японского Генеральных штабов с отлично написанными предисловиями, для одного из первых, известных, к сожалению, только самому узкому числу географов-специалистов по границам, трудов Мольтке [Старшего]12.

Удивительно, но и хорошие работы по политической географии легко подвергаются опасности как бы походя подчеркнуть огромное значение границ, как об этом бегло пишет А. Дикс в своей работе “Politische Erdkunde” (“Политическая география”)xii, предоставляя читателю самому сделать выводы. Схожим образом, к сожалению, написана и его более обстоятельная работа, в которой при всех ее достоинствах слишком слабо разработано понятие “граница” с точки зрения политико-географического, а также антропогеографического, хозяйственного и культурно-географического значения. Намного более последователен в рассмотрении проблемы О. Мауль в своей большой обобщающей работе “Politische Geographie” (“Политическая география”)xiii. Не меньшую заслугу имеет Е. Шёне, убедительный популяризатор Ратцеля, также разбросавший отдельные ценные замечания относительно границы в разных местах в своей книге “Die politischen Grenzen als peripherische staatliche Organe” (“Политические границы как периферические органы государства”).

Сопоставляя крупные систематизированные научные точки зрения, мы обнаруживаем прежде всего противоречие между констатацией и преодолением: ищущий человек в противовес человеку настроения по необходимости испытывает огромную трудность из-за ограничений; несогласие между людьми ищущими и людьми импульсивными минимальное. Поэтому напряженность на германо-французской границе географически и этнопсихологически – одна из наиболее трудно поддающихся компромиссу на нашей Землеxiv, что подробно обосновал Фробениус13 и с культурно-морфологической точки зрения.

Далее, мы приходим к ценным результатам, если ставим в связь существующее на протяжении столетий в литературе отражение влияния переходной пограничной области на одиночек и сопряженную с этим большую трудность переноса чувства границы на массы. Насколько велика дистанция между инстинктом и осознанным отношением к жизненному пространству, к “сопротивлению [с.52] экспансии”!xv Различным точкам зрения о разделяющей возможности границы вновь и вновь противостоит пронизывающая ее жизненность, разрушающая однородность населения, взрывная жизненная сила покоящейся на lех lata – действующем праве проблемы сознания, и мы узнаем в застывшем пограничном праве тот же самый симптом старения, как у людей, страдающих атеросклерозом. Об этом достойном внимания культурных народов Запада Иен Гамильтон14 написал в своей записной книжкеxvi.

Большая часть имеющейся литературы ограничивается целью доказать разделяющую силу границ на хорошие и плохие, естественные, заимствованные у природы и чисто культурные, национальные, региональные и здесь провести априори разделения в теории, которые позже мы детально оценим.

При этом, само собой разумеется, наряду с рассмотрением по культурным кругам и другим наднациональным и надгосударственным пространственным разделениям возможно и чисто народное. Конечно, существуют совершенно различные подходы к проблеме теории границы – греко-эллинистический, римский и романский, немецкий и германский, индийский, иранский, славянский, китайско-монгольский. Но в конечном счете необходимо заниматься снова и снова крупными группировками и разграничениями между нейтральными, жизненными формами, склоняющимися скорее к букве закона, к линии защиты, к жестокому сохранению своего, и растущими жизненными формами, устремленными в своем натиске вперед, к расширению границ. У первых действуют в данном случае в застывшей государственной позиции римский limes, Великая Китайская стена, французский пояс укреплений в качестве ставшего теорией принципа безопасности за счет разделяющего пространства, как это, наконец, доказал Е. Тэно: но, конечно, со скрытой за этим надеждой на возвращение утраченного защитного “гласиса”xvii. [с.53]

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

i (с.48) “Petermanns Mitteilungen”. 1896. S. 102 и 103.

Вернуться к тексту

ii (с.48) Маull О. Geographische Staatsstruktur und Staatsgrenzen // “Kartographische Zeitschrift”. 1919; Idem. Politische Geographie. Berlin. 1925. S. 133 ff. u. 602 ff.

Вернуться к тексту

iii (с.48) Dix А. Politische Geographie. Műnchen – Berlin, 1921; Idem. Politische Erdkunde. Breslau, 1922; Helmolt Н. Weltgeschichte. Bd I–VIII. Leipzig – Wien, 1913; Schőne E. Politische Geographie. Leipzig, 1911.

Вернуться к тексту

iv (с.49) Roy. Soc. Geogr. Journal 1914.

Вернуться к тексту

v (с.49) Roy. Soc. Geogr. Journal 1916 u. а. О.

Вернуться к тексту

vi (с.49) Brunhes J., Vallaux С. Geographie de l’Histoire. Paris, 1921.

Вернуться к тексту

vii (с.49) Ratzel F. // Kleine Schriften. Bd II. S. 350; Idem. Ethnographic und Geschitswissenschaft in Amerika.

Вернуться к тексту

viii (с.49) Annual Report. American Historical Association. Washington, 1893.

Вернуться к тексту

ix (с.50) Ratzel F. // Kleine Schriften. Bd II. S. 524–525. (с.50)

Вернуться к тексту

x (с.50) Uyehara G.Е. The political development of Japan 1867–1909. London, 1910; весьма достойный обзор общего отношения японского народа к пограничным проявлениям жизненных форм его государства.

Вернуться к тексту

xi (с.50) Sieger R. Grenzen // “Deutsche Arbeit”, 21. Jahrgang, Heft 3, Dezember 1921. Reichenberg – Berlin; Idem. Die geographische Lehre von den Grenzen und praktischen Bedeutung.

Вернуться к тексту

xii (с.52) Dix А. Politische Erdkunde. Breslau, 1922, S. 49–51, 76.

Вернуться к тексту

xiii (с.52) Maull О. Politische Geographie. Leipzig, 1911.

Вернуться к тексту

xiv (с.52) Ratzel F. Anthropogeographie. Bd I. S. 171.

Вернуться к тексту

xv (с.53) Schlűter O. Ferdinand von Richthofens Vorlesungen űber allgemeine Siedlungs-und Verkehrsgeographie. Berlin, 1908. S. 75 u. 90.

Вернуться к тексту

xvi (с.53) Hamilton J. А staff officer' s scrap book. S. о. Bd I.

Вернуться к тексту

xvii (с.53) Особенно поучительные места прежде всего в трудах Ратцеля: “Anthropogeographie”. Bd I. S. 169; Bd II. S. 83; “Erde und Leben”. Bd П. S. 550, 606–617. “Gesetzen des rāumlichen Wachstums der Staaten”. S. 102 и 103; “Politische Geographie”. S. 444–528 u.а.

Вернуться к тексту

1 Макиндер Хэлфорд Дж. (1861–1947) – британский ученый, геополитик, политический деятель. См. также примеч. 1. С. 322. [с.53]

Вернуться к тексту

2 Мэхен Альфред Тейер (1840–1914) – американский морской офицер и историк военно-морского флота. Придерживался геополитических взглядов, выступая в качестве пропагандиста укрепления военно-морского флота США в расчете на наступательные действия в целях экспансии. Он сыграл немаловажную роль в том, что американские экспансионисты получили материальную базу и военные средства для оттеснения соперников США и колониальных захватов. Первой жертвой этой политики явились Гавайские острова, давно привлекавшие американцев. [с.53]

Вернуться к тексту

3 Гласис – земляная пологая насыпь (в сторону противника) впереди наружного рва, укрепления, крепости (см. об этом подробнее в гл. ХХIII). [с.54]

Вернуться к тексту

4 Лампрехт Карл (1856–1915) – немецкий либеральный историк, автор многотомной “Истории Германии”. [с.54]

Вернуться к тексту

5 Адамс Брукс – американский политический деятель, сторонник верховенства США на мировых рынках и установления американского контроля над Панамским каналом. Автор книги “Закон цивилизации и упадка” (1895 г.). Упомянутые авторы во многом содействовали формированию концепции “предопределения судьбы”, порождавшей иллюзию о коренном отличии политических учреждений США от европейских, об американцах как “избранном народе” и т.д. [с.54]

Вернуться к тексту

6 Шутцбунд (нем. Schutzbund) – военизированная организация социал-демократической партии Австрии. Создана в 1923 г. для обороны от наступления реакции, в защиту республики. [с.54]

Вернуться к тексту

7 Челлен Юхан Рудольф (1864–1922) – шведский ученый, юрист и государствовед, в 1901–1916 гг. профессор истории и политических наук Гётеборгского университета, в 1916–1922 гг. – Упсальского университета. Являлся членом парламента. Своим учителем считал Ратцеля. Впервые ввел термин “геополитика” в работе “Государство как форма жизни” (1916). Идеи Челлена получили сразу же широкое распространение. Часть своих работ он опубликовал в соавторстве с Хаусхофером. [с.54]

Вернуться к тексту

8 Имеются в виду постановления Версальского договора 1919 г. [с.54]

Вернуться к тексту

9 Урга – русское название Улан-Батора до 1924 г. Кобдо и Улясутай – города в Монголии. [с.54]

Вернуться к тексту

10 Речь идет о северной части Монголии, которая в конце ХVII в. была завоевана маньчжурами и названа ими Внешней Монголией в отличие от южной части Монголии, завоеванной ранее (Внутренняя Монголия).

В декабре 1911 г. монгольский народ добился провозглашения государственной независимости. В результате русско-монгольского соглашения 1912 г. и русско-китайской декларации 1913 г. был выработан автономный статус Внешней Монголии, окончательно утвержденный Кяхтинским так называемым тройственным соглашением России, Китая и Монголии. Оно регулировало политические и территориальные вопросы, связанные с признанием автономии Внешней Монголии, остававшейся под формальным сюзеренитетом Китая. Китай обязывался не вводить в Монголию войска, не претендовать на колонизацию ее земель и не вмешиваться во внутреннее управление. За Внешней Монголией признавалось право заключать договоры по торгово-экономическим вопросам. В 1921 г. на территории Внешней Монголии возникло независимое Монгольское государство, а в 1924 г. образовалась Монгольская Народная Республика. [с.54]

Вернуться к тексту

11 Палацкий Франтишек (1798–1876) – чешский политический деятель, историк и философ, иностранный член Петербургской Академии наук (1863). [с.54]

Вернуться к тексту

12 Мольтке Гельмут Карл-Бернгард фон (Старший) (1800–1891) – прусский фельдмаршал, начальник прусского (с 1871 г. имперского) Генерального штаба в 1857–1888 гг., фактический главнокомандующий во время войн Пруссии с Австрией (1866) и Францией (1870–1871), военный писатель и теоретик. [с.54]

Вернуться к тексту

13 Фробениус Лео (1873–1938) – немецкий этнограф, исследователь культуры народов Африки. Рассматривал культуру как обособленный социальный организм. [с.54]

Вернуться к тексту

14 Гамильтон, сэр Иен Стандиш Монгейт (1853–1947) – английский военный деятель, участник колониальных войн в Азии и Африке. [с.54]

Вернуться к тексту

 

предыдущая

 

следующая
 
содержание
 
Сайт создан в системе uCoz