Библиотека Михаила Грачева

	предыдущая		следующая
		оглавление

Декабря 25, 1787 г.

К народу штата Нью-Йорк

Утверждалось с разных точек зрения, что конституция типа предложенной конвентом не может действовать без помощи военной силы для выполнения ее постановлений. Это утверждение, как большинство других, исходящих с той стороны, основывается просто на общих рассуждениях, не опирается ни на какие точные или разумные указания. Насколько мне удалось вникнуть в то, что имеют в виду возражающие, во внутренней политике люди настроены против применения федеральной власти. Оставим в стороне исключение – небрежность или путаницу при проведении [c.184] разграничения между внутренними и внешними делами – и попытаемся выяснить основания предположений о наличии таких настроений. Если оставить в стороне предположение, что власть союзного правительства хуже осуществляется, чем правительств штатов, по-видимому, нет оснований ожидать недоброжелательности, недовольства или оппозиции со стороны народа. Я считаю возможным принять в качестве общего правила – доверие и подчинение правительству обычно прямо пропорционально совершенству или несовершенству правления. Нужно, конечно, признать исключения из этого правила, но они настолько зависят от случайных причин, что их нельзя рассматривать как связанные с внутренними достоинствами или недостатками конституции. О них можно судить только исходя из общих принципов и аксиом.

В этих статьях были приведены различные доводы, клонящиеся к тому, что союзное правительство лучше работает, чем местные. Главное заключается в том, что расширение сферы выборов открывает большие возможности, или широту выбора перед народом через посредство законодательных органов штатов, являющихся отборными собраниями мужчин, которым надлежит назначать членов национального сената, – поэтому есть основание полагать, что такую структуру составят с особой заботой и рассудительно. К тому же следует ожидать, что в национальных органах будут лучше осведомлены и располагать обширной информацией. Они будут менее подвержены фракционному духу и соответственно будут дальше от случайных приступов дурного настроения или преходящих предрассудков и пристрастий, которые в меньших общинах часто отравляют общественные структуры, порождают несправедливость, угнетение части общества и дают жизнь планам, которые, хотя и удовлетворяют сиюминутные склонности или желания, заканчиваются общим несчастьем, неудовлетворенностью и отвращением. Ряд дополнительных, весьма весомых причин усилят описанную вероятность, стоит критически обозреть внутренность здания, которое мы приглашены построить. В этой связи достаточно заметить, что, если не будут приведены убедительные доводы для оправдания мнения, что федеральное правительство [c.185] скорее будет работать так, что станет отвратительным и презренным для народа, нет разумных оснований предполагать, что законы Союза встретят большее сопротивление народа или потребуют иных методов претворения в жизнь, чем местные законы.

Упования на безнаказанность – сильнейшее побуждение к подрывной деятельности, в то время как угроза наказания в той же мере отвращает от нее. Разве правительство Союза, располагающее надлежащей властью и способное призвать на помощь коллективные ресурсы всей конфедерации, не сможет лучше подавить первые настроения и вдохновить последние, чем штат, в одиночку располагающий только своими ресурсами? Мятежная фракция в каком-нибудь штате может легко вообразить, что способна соперничать с друзьями его правительства, но едва ли можно ожидать, что она настолько раздует свое значение, что вообразит себя равной по мощи объединенным усилиям Союза. Если эти рассуждения справедливы, сопротивление иррегулярных сборищ менее опасно для авторитета конфедерации, чем для одного ее члена.

Решусь в связи с этим выступить с замечанием, не менее справедливым из-за того, что покажется некоторым новым, а именно: чем сильнее действия носителя национального авторитета переплетаются в обычном процессе правления, тем больше граждане привыкают сталкиваться с ними в обыденной политической жизни, тем более к ним привыкают их взор и ощущения, тем глубже они проникают в то, что затрагивает наичувствительные струны и приводит в действие самые активные пружины человеческого сердца, тем больше вероятность, что это заслужит уважение и привязанность общества. Человек – в значительной степени создание привычки. То, что мало воздействует на его чувства, обычно оказывает ничтожное влияние на рассудок. Едва ли можно ожидать, что правительство, постоянно находящееся вдалеке и вне поля зрения, воздействует на чувства народа. Отсюда вывод: авторитет Союза и любовь граждан к нему будут усилены, а не ослаблены распространением на то, что считается внутренним делом, и будет меньше поводов прибегать к силе по мере того, как его посреднические функции станут все более знакомыми и [c.186] всеобъемлющими. Чем больше авторитет вводится в каналы и течения, по которым нормально распространяются страсти человечества, тем меньше нужда опираться на насильственные и опасные средства принуждения.

В любом случае очевидно одно: правительство, подобное предложенному, куда менее склонно к необходимости применять силу, чем разные лиги, отстаиваемые его противниками, авторитет которых действен в штатах в их политическом или коллективном качестве. Как уже показано [см. статьи 15 и 16. – Ред.], в такой конфедерации не может быть санкций в законах, кроме силы, частые проступки ее членов являются естественным следствием устройства правительства, и все эти проступки если и можно выправить, то только прибегнув к войне и насилию.

План, предложенный конвентом, распространивший власть федерального главы на отдельных граждан нескольких штатов, даст возможность правительству использовать обычных должностных лиц для исполнения законов. Отсюда легко усмотреть, что это ведет к уничтожению в обыденном понимании всех различий между источниками власти и даст федеральному правительству те же преимущества в обеспечении должного повиновения его авторитету, которыми пользуются правительства каждого штата в дополнение к влиянию на общественное мнение; и еще важнейшее соображение – обладание властью даст возможность призвать себе на помощь ресурсы и помощь всего Союза. В этом месте следует особо указать, что законы конфедерации, касающиеся перечисленных и законных объектов ее юрисдикции, станут высшим законом страны, для исполнения которого все должностные лица законодательной, исполнительной и судебной власти должны быть связаны святостью присяги. Таким образом, законодательные органы, суды и магистраты соответственных штатов будут включены в деятельность национального правительства в той мере, в какой его справедливые и конституционные прерогативы распространяются, и станут вспомогательной силой при исполнении [c.187] законов. [Софистика, к которой прибегли для того, чтобы показать, что это ведет к разрушению федерального правительства, будет рассмотрена в надлежащем месте. – Публий. См. статьи 31 и 44. – Ред.] Любой, взявшийся поразмыслить о последствиях этого положения, усмотрит, что есть хорошие основания рассчитывать на четкое и мирное исполнение законов Союза, если его полномочия претворяются всеми осмотрительно. Если же мы произвольно предположим противоположное, мы можем сделать любые выводы из этого предположения, ибо вполне возможно неблагоразумным исполнением власти наилучшим правительством, когда-либо существовавшим в прошлом или будущем, спровоцировать и подтолкнуть народ к самым диким эксцессам. И, хотя противники предложенной конституции будут исходить из того, что национальные правители нечувствительны к соображениям общественного блага или обязательствам долга, я все же спрошу их: как интересы честолюбия или страсть к захватам поощряют такое поведение?

Публий [c.188]

	предыдущая		следующая
		оглавление