Библиотека Михаила Грачева

	предыдущая		следующая
		оглавление

Января 5, 1788 г.

К народу штата Нью-Йорк

Льщу себя надеждой, что в моей последней статье ясно показано – по предлагаемой конституции те или иные штаты будут иметь взаимно равную власть с [c.217] Союзом в получении доходов от налогов, за исключением сборов за импорт. Коль скоро тем самым в распоряжении штатов будет находиться большая часть ресурсов общества, нет никаких оснований утверждать, что они-де не будут иметь средства в желательных размерах для обеспечения своих нужд независимо от внешнего контроля. Что возможности эти достаточно широки, станет еще яснее, стоит нам обратить внимание на немалую долю в обеспечении общественных нужд, выпадающую правительствам штатов.

Возражать, исходя из абстрактных принципов, указывая, что эта координированная власть не может существовать, – значит оперировать предположениями и теориями против фактов и реальности. Какой бы логичной ни представлялась эта аргументация, направленная на то, чтобы показать – феномен не должен существовать, ее следует целиком отвергнуть, ибо она используется для доказательства этого нет и быть не может, хотя факты свидетельствуют об обратном. Хорошо известно, что в Римской республике законодательная власть на протяжении веков сосредоточивалась в двух различных политических органах, не отделах той же законодательной структуры, а отличных и независимых, в каждой из которых преобладали противоположные интересы – в одной патрицианские, в другой плебейские. Можно привести массу аргументов для доказательства непригодности существования двух, по-видимому, противоречивых властей, каждая из которых имела право аннулировать или отменяли акты другой. Но любого, кто попытался бы в Риме доказывать их ненужность, сочли бы безумцем. Легко понять, что я имею в виду comitia centuriata и comitia tributa. Первый, в котором голосовали по центуриям, учреждался так, что давал преимущество интересам патрициев, в последнем, где основное значение имело количество, полностью доминировали интересы плебса. И тем не менее эти две законодательные структуры сосуществовали на протяжении веков, а Римская республика стала величайшим достижением человечества.

В рассматриваемом вопросе нет противоречия, подобного в приведенном примере, ни одна из сторон не обладает правом аннулировать акты другой. На практике едва ли есть основания опасаться каких-либо неудобств, ибо потребности штатов скоро, естественно, очень [c.218] сократятся, а пока правительство Соединенных Штатов, по всей вероятности, сочтет удобным не затрагивать товары, на обложение которых претендовали те или иные штаты.

Для точного представления об этом вопросе поучительно обратиться к пропорции между товарами, подпадающими под федеральное и штатное налогообложение. Мы обнаружим, что количество первых в общем неограниченно, а последних не выходит за пределы довольно скромных границ. При проведении этого исследования нужно помнить, что нам не мешают временные рамки настоящего – мы заглядываем и в отдаленное будущее. Конституции гражданских правительств составляются не на потребу дня, а предусматривают сочетание нынешних с возможными потребностями грядущих времен, исходя из естественного и проверенного опытом хода дел. Величайшая ошибка выводить размеры власти, вручаемой национальному правительству, на основе оценки его непосредственных нужд. Должна существовать способность обеспечения будущих нужд по мере их возникновения, а поскольку они неограниченны, нет разумных оснований для ограничения этой способности. Конечно, вероятно, можно достаточно точно подсчитать размеры доходов от налогов, потребных для обеспечения существующих обязательств Союза и содержания тех структур, которых в течение некоторого времени достаточно на мирный период. Но мудро ли или, скажем, не верх ли безумия остановиться здесь и бросить правительство, которому вверена национальная оборона в состоянии полной неспособности обеспечить защиту сообщества против будущих нарушений общественного мира путем войн с иностранными державами или внутренних волнений? Если же, напротив, мы не остановимся, тогда где же предел вплоть до получения неограниченной власти, чтобы справляться с чрезвычайными обстоятельствами? Хотя легко рассуждать вообще о возможности рационального решения по поводу должной подготовки против возможных опасностей, мы можем уверенно бросить вызов тем, кто выступает с этими утверждениями, – выложите свои данные. Тогда обнаружится: они столь же туманны и неопределенны, как сведения о продолжительности существования вселенной. Сентенции касательно перспектив внутренних потрясений неубедительны, ибо даже в [c.219] отношении их нельзя привести удовлетворительных подсчетов. Если мы собираемся стать торговой нацией, частью нашей политики должна быть способность защищать свою торговлю. Поддержка флота и морские войны сведут на нет все усилия занятых политической арифметикой – мы-де должны попытаться провести новый и абсурдный политический эксперимент: связать руки правительства в отношении продиктованных государственными интересами наступательных войн. Мы не должны лишать его сил для защиты сообщества против честолюбия или враждебности других наций. Над Европой уже сгущаются тучи. Если грянет буря, кто гарантирует, что нас она не коснется? Ни один разумный человек не поторопится с вердиктом, что мы полностью вне пределов ее досягаемости. Если же накапливающиеся горючие материалы как-то рассосутся или вспыхнувшее пламя не захватит нас, где гарантии, что наше спокойствие не окажется затронутым по какой-нибудь иной причине или из другого источника? Нужно помнить: не всегда нам выбирать – мир или война; независимо от нашей умеренности или отсутствия амбиций мы не можем полагаться на умеренность или надеяться погасить амбиции других. Кто мог ожидать по завершении минувшей войны, что усталые и истощенные Британия и Франция так скоро станут проявлять враждебность друг к другу? Исходя из истории человечества, мы вынуждены заключить, что свирепые и разрушительные военные страсти царят в людской груди с куда большей силой, чем мягкая и благотворная склонность к миру, а следовательно, строить нашу политическую систему в расчете на длительное спокойствие означало бы полагаться на слабинку в душе человека.

Где главный источник трат любого правительства? Что вызвало громадное накопление долгов, бремя которых давит ряд европейских государств? Ответ очевиден: войны и восстания требуют поддержания тех институтов, которые необходимы для защиты политических структур против этих двух смертельных болезней общества. Расходы же на институты, обеспечивающие внутреннее управление государством, – законодательные собрания, исполнительные и судебные департаменты с их различными вспомогательными учреждениями, – на поощрение сельского хозяйства и производств [c.220] (перечислены почти все объекты государственных расходов) незначительны по сравнению с затратами на нужды национальной обороны.

В Королевстве Великобритания, содержащем пышный аппарат монархии, лишь пятнадцатая часть ежегодного дохода нации идет на перечисленные выше внутренние нужды, а остальные четырнадцать пятнадцатых поглощает уплата процентов по долгам, сделанным для ведения войн, в которых участвовала страна, и для содержания флотов и армий. Если, с одной стороны, следует заметить, что издержки на честолюбивые предприятия и бесславные подвиги монархии – негодный критерий для суждения о расходах, необходимых республике, то, с другой стороны, между расшвыриванием средств и ненужными расходами во внутренней администрации богатого королевства и бережливостью и скромностью республиканского правительства столь же большая диспропорция. При подведении баланса желаемого с действительным в обоих случаях соотношение можно считать удовлетворительным.

Давайте обратимся к большому долгу, который накопился за одну войну, и займемся расчетами на канве общих событий, потрясших мир. Мы без сложных примеров немедленно усмотрим, что всегда существует громадная диспропорция между федеральными и штатными объектами расходов. Действительно, несколько штатов по отдельности обременены наследием минувшей войны – значительными долгами. По их выплате правительствам штатов придется всего-навсего оплачивать свои собственные цивильные листы, что, если добавить все непредвиденные расходы, в каждом штате не должно превысить 200 000 фунтов стерлингов.

Основывая правительство для потомства и для нас самих, мы обязаны иметь в виду не временные, а постоянные статьи расходов. Если описанный принцип справедлив, тогда наше внимание сосредоточится на указании – по 200 000 фунтов стерлингов ежегодно правительствам штатов, а потребности Союза не поддаются никаким ограничениям, даже в воображении. Если так, то в соответствии с какой логикой можно утверждать, что местные правительства должны иметь в вечном пользовании исключительный источник дохода от налогов свыше суммы в 200 000 фунтов стерлингов? [c.221] Еще больше расширить их власть, исключая юрисдикцию Союза, означает взять ресурсы сообщества из рук тех, кто в них нуждается, в интересах общественного блага, и передать в руки тем, у кого нет ни справедливых, ни должных поводов для их трат.

Предположим далее, что конвент склонен действовать, исходя из принципа перераспределения объектов доходов между Союзом и его членами пропорционально их соответственным нуждам, а особый фонд мог бы быть создан для штатов, не слишком большой и не слишком маленький; слишком маленький для текущих и слишком большой для будущих нужд. Что касается линии, разделяющей внешние и внутренние налоги, то она оставила бы в распоряжении штатов, грубо говоря, две трети ресурсов сообщества для оплаты от одной десятой до одной двадцатой его расходов, а Союзу – одну треть ресурсов для оплаты от девяти десятых до девятнадцати двадцатых его расходов. Если мы не проведем эту границу и удовлетворимся тем, что оставим штатам исключительное право облагать налогами дома и земли, все равно останется громадная диспропорция между средствами и целями; обладание одной третью ресурсов сообщества в лучшем случае покроет одну десятую его расходов. Если бы оказалось возможным создать какой-нибудь фонд и вотированные на него ассигнования были бы равны, но не превышали цели, он был бы недостаточным для выплаты имеющихся долгов ряда штатов и они остались бы в зависимости от Союза для их покрытия.

Приведенные соображения оправдывают позицию, уже сформулированную раньше (см. статью 33. – Ред.), а именно: “Совпадающая юрисдикция в вопросе о налогообложении является единственной допустимой заменой полного подчинения в этом отношении прав штата праву Союза”. Любое разделение объектов получения доходов означало бы пожертвовать серьезнейшими интересами Союза ради власти отдельных штатов. Конвент счел совпадающую юрисдикцию предпочтительнее этому подчинению, и очевидно по крайней мере то ее достоинство, что соизмеряется неопределенная конституционная [c.222] власть налогообложения федерального правительства с достаточной и независимой властью штатов обеспечивать свои собственные нужды. Этот важный вопрос налогообложения требует рассмотрения еще с некоторых точек зрения.

Публий [c.223]

	предыдущая		следующая
		оглавление