|
|
||||
каталог |
Источник:
Российская государственность в социальном измерении:
теории, идеологии, практики:
материалы VII научно-практической конференции
по исследованию российской государственности
11 октября 2019 года / отв. ред. Р.В. Евстифеев. –
Владимир: Владимирский филиал РАНХиГС, 2019. С. 98–102.
Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста
на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания
УДК 32
© Михаил Николаевич Грачев
профессор кафедры теоретической и прикладной политологии
факультета истории, политологии и права Историко-архивного
института Российского государственного гуманитарного
университета, доктор политических наук, профессор
© Роман Владимирович Евстифеев
ведущий научный сотрудник Владимирского филиала РАНХиГС,
доктор политических наук
ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЯЗЫКА
В ЭПОХУ ТУРБУЛЕНТНОСТИ
|
|
Аннотация. В статье сделан анализ научных публикаций за последние 5 лет, вышедших преимущественно на английском и русском языках и рассматривающих проблемы политического языка. Выделены основные перспективные тематические направления исследований: влияние глобализации на политический язык, национальные политические языки в эпоху турбулентности, регистры и жанры политического языка XXI века. Сделаны выводы о том, что необходимы дальнейшие исследования политического языка в направлении более точной и тонкой его концептуализации.
Abstract. The article contains scientific publications that were published primarily in English and Russian, over the past 5 years and addressing the problems of the political language. The main promising thematic areas of research are highlighted: the impact of globalization on the political language; national political languages in an era of turbulence; Registers and genres of political language of the 21st century. Conclusions are drawn that further studies of the political language are necessary in the direction of a more accurate and subtle conceptualization of it.
Ключевые слова: политический язык, глобализация, регистры, жанры.
Keywords: political language, globalization, registers, genres.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и АНО ЭИСИ в рамках научного проекта № 19-011-31590 «Тенденции формирования нового политического языка в условиях глобальных информационных вызовов». |
|
Стремительные и фундаментальные изменения, которые происходят в политической сфере во всем мире, приводят к росту недоверия к официальным институтам, всплеску популизма, распространению в информационном пространстве фейковых новостей, к общей неустойчивости и турбулентности. [c. 98]
Одним из проявлений этого периода являются изменения в политическом языке, который начинает отставать от политических процессов и теряет присущую ему традиционную консервативную роль. Результатом разбалансированности политического языка и меняющейся политической реальности становится радикализация общественно-политической атмосферы.
Целью данной статьи является обзор научных публикаций за последние 5 лет, вышедших преимущественно на английском и русском языках и рассматривающих проблемы политического языка.
Анализ корпуса научной литературы позволил выделить основные перспективные тематические направления исследований:
– влияние глобализации на политический язык;
– национальные политические языки в эпоху турбулентности;
– регистры и жанры политического языка XXI века.
Большая группа исследований последних лет посвящена влиянию глобальных процессов на политический язык [Curtin 2018; Вlommaert 2010]. Среди выделяемых проблем отметим дихотомию глобального и локального в развитии политического языка, феномен коммуникативной значимости различных многоязычий и языковых гибридизаций, интерференцию конкретных языковых идентичностей. Развитие глобальных процессов настраивает исследователей на проведение более точной и тонкой концептуализации политического языка и языковых практик на национальном уровне, учитывающей развитие мировых языков и многоязычия, включая оценку перспектив гегемонии отдельных языков, переоценку разновидностей языков коренных народов и многоязычия.
Исследователи так называемой Кембриджской школы исторических понятий, и прежде всего К. Скиннер и Дж. Покока, рассматривают политические тексты как инструменты воздействия автора на аудиторию в рамках общего конвенционального поля [Skinner 2008]. Причем, как правило, параметры и размеры этого конвенционального поля превосходят границы национального государства, и речь идет скорее о некоем общем понятийном поле европейской цивилизации.
Внимание исследователей к особенностям развития политического языка на национальном уровне в эпоху неустойчивости и турбулентности характеризуется несколькими тенденциями. Во-первых, не спадает интерес к изучению политического языка в различные исторические эпохи. Известная книга Виктора Клемперера [c. 99] об особом «языке Третьего Рейха» [Клемперер 1998] привлекла внимание исследователей к этому феномену и заставила обратиться к моделям функционирования политического языка в конкретно-исторических условиях. При этом особое внимание уделяется переломным эпохам и особенностям отдельных обществ в условиях турбулентности. Отметим и усилия российских ученых в этом направлении, начиная с выпущенного в перестроечный период сборника [50/50 1989], в котором была предпринята смелая попытка (правда, отметим, без специального методологического аппарата) описать и сравнить термины общественно-политического языка советского и французского обществ. Несмотря на методологические недостатки, данный сборник сыграл огромную позитивную роль в становлении российского обществознания и политического языка в целом.
Почти через десять лет уже в России известный исследователь М.В. Ильин выпустил книгу об основных политических понятиях [Ильин 1997]. Книга сыграла и продолжает играть большую роль в становлении и развитии российской политологии. Отметим и заметные усилия в этом направлении российского филолога Г. Гусейнова, особенно его работы по составлению словаря общеупотребительной политической лексики [Гусейнов 2003; Гусейнов 2012]. Указанные попытки составления словарей политического языка или неформального его описания характерны для периодов, когда язык становится более плотным, интенсивным, когда он начинает замечаться говорящими. По всей видимости, высокая чувствительность к политическому языку возникает в особых состояниях общества, например, в периоды господства авторитаризма и тоталитаризма, либо в условиях общества, находящегося в противостоянии и конфликте, чаще всего военном. Именно в такие периоды политический язык начинает не только отражать конфликты, но и во многом их поддерживать и развивать.
Во-вторых, происходит вовлечение в сферу исследований незападных кейсов политического языка. Сама идея особого политического языка, или языка власти, имеет сугубо западное происхождение. Однако в последние годы наблюдается включение в круг внимания исследователей более широкого круга стран, таких как Япония, Иран, Россия, целого ряда стран Африки и других. Изучение национальных систем политического языка и их сравнение существенно обогащают теоретический и практический багаж научных [c. 100] знаний, обновляют и актуализируют тематический и методологический репертуары научных исследований.
Интересна история создания и развития особого государственного языка kokugo в противовес обыденному языку и интернационализирующемуся политическому языку в Японии [Yeounsuk 2010]. Политический язык в Иране концептуально связан с развитием демократии в стране, однако исследователи подчеркивают его разрывы с глобальным языком либеральной демократии [Shahibzadeh 2015].
В-третьих, традиционным остается интерес к политическому языку политических кампаний в рамках демократических процедур, причем как в странах «старой демократии», так и в развивающихся государствах [Inglehart, Norris 2019; Kling 2017; Castels 2015]. Прежде всего речь идет об использовании политического языка в процессе избирательных кампаний, в том числе так называемых спорных выборов (contentious election), вызывающих в последние годы политические конфликты в большинстве стран мира и усиливающих нестабильность.
Изучение регистров и жанров политического языка XXI века переживает весьма значимый период. Достижения последних лет в области лингвистики, психологии, нейролингвистики, нейросоциологии позволяют переносить многие значимые результаты и в сферу политической коммуникации и политического языка. Авторы исследований отмечают значительные отличия между вертикальными коммуникациями «политик – гражданин», в которых преобладает реконтекстуализация традиционных жанров, и горизонтальным политическим общением «гражданин – гражданин», в котором активно возникают новые жанры, в том числе с использованием новых телекоммуникационных технологий [Ceron 2017; Charteris-Black 2011; The Power of Information Networks… 2015].
Представляется, что перечисленные основные современные направления и достижения в сфере научного изучения политического языка тем не менее не закрывают все лакуны и «белые пятна». Необходимы дальнейшие исследования политического языка в направлении более точной и тонкой его концептуализации, изучение [c. 101] языковых практик и коммуникативных компетенций на национальном уровне, учитывающих развитие мировых языков и многоязычия, включая оценку перспектив гегемонии отдельных языков, переоценку разновидностей языков коренных народов и многоязычия, значимость которых ограничивается условиями языковых рынков.
Список литературы
1. 50/50. Опыт словаря нового мышления / [Ред.-сост. Г. Козлова]; Под общ. ред. Ю. Афанасьева, М. Ферро. – М.: Прогресс; [Париж]: Пайо, 1989. – 560 с.
2. Гусейнов Г.Ч. Д.С.П.: материалы к русскому словарю общественно-политического языка конца ХХ века. – М.: Три квадрата, 2003. – 1024 с.
3. Гусейнов Г.Ч. Нулевые на кончике языка: Краткий путеводитель по русскому дискурсу. – М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2012. – 240 с.
4. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. – М.: РОССПЭН, 1997. – 432 с.
5. Клемперер В. LTI. Язык Третьего рейха: Записная книжка филолога. – М.: Прогресс-Традиция, 1998. – 381 с.
6. Вlommaert J. The Sociolinguistics of Globalization. – Cambridge, UK; New York: Cambridge University Press, 2010. – xvi, 213 p.
7. Castels M. Networks of Outrage and Hope: Social Movements in the Internet Age. – Cambridge, UK; Malden, MA: Polity Press, 2015. – xix, 318 p.
8. Ceron A. Social Media and Political Accountability. Bridging the Gap between Citizens and Politicians. – London: Palgrave Macmillan, 2017. – 236 p.
9. Charteris-Black J. Politicians and Rhetoric: The Persuasive Power of Metaphor. – New York: Palgrave Macmillan, 2011. – xiv, 370 p.
10. Curtin M. Language and globalization // The Routledge Handbook of Language and Politics / Edited by Ruth Wodak and Bernhard Forchtner. – New York: Routledge, 2018. P. 541–556.
11. Inglehart R., Norris P. Cultural Backlash. Trump, Brexit, and Authoritarian Populism. – Cambridge: Cambridge University Press, 2019. – 540 p.
12. Kling A. The Three Languages of Politics: Talking Across the Political Divides. – Washington, D.C.: Cato Institute, 2017. – 150 p.
13. Shahibzadeh Y. The Iranian Political Language: From the Late Nineteenth Century to the Present. – New York: Palgrave Macmillan, 2015. – xi, 246 p.
14. Skinner Q. Hobbes and Republican Liberty. – Cambridge, UK; New York: Cambridge University Press, 2008. – xxiii, 245 p.
15. The Power of Information Networks (Routledge Studies in Global Information, Politics and Society) / edited by Lei Guo and Maxwell McCombs. – New York: Routledge, 2016. – xviii, 235 p.
16. Yeounsuk L. The Ideology of Kokugo: Nationalizing Language in Modern Japan. – Honolulu: University of Hawai'i Press, 2010. – xix, 262 p.
[c. 102]
|
|
|||
каталог |