Библиотека Михаила Грачева

	предыдущая		следующая
		оглавление

Мая 29, 1788 г.

Формирование нового правительства, какой бы мудростью ни отличалась эта работа, не может не дать толчок возникновению щепетильных и придирчивых вопросов. Они особым образом могут проистекать и от создания конституции, покоящейся на полном или частичном поглощении ряда отдельных суверенитетов^*. Только время обеспечит вызревание и совершенство столь сложной системы, сможет ликвидировать разнобой всех ее частей, приспособить их друг к другу в гармоничном и соразмерном целом.

Такие вопросы уже возникли по поводу плана, предложенного конвентом, особенно в отношении судебных установлении. Главный из них касается позиции судов штатов в отношении тех дел, которые подлежат передаче [c.530] в федеральную юрисдикцию. Что, это будет исключением или суды штатов получат совпадающую юрисдикцию? Если верно последнее, то в каком отношении они будут находиться к национальным судам? Эти вопросы тревожат думающих людей, и на них, конечно, нужно обратить внимание.

Принципы, установленные в предшествующей статье (см. статью 32. – Публий.), учат нас, что штаты сохранят все предшествующие полномочия, которые могут быть не полностью делегированы федеральному главе. Полное делегирование возможно в одном из трех случаев: когда исключительные полномочия в недвусмысленных терминах дарованы Союзу; или когда данное полномочие даровано Союзу, а осуществление аналогичного полномочия запрещено штатам; или когда Союзу дарованы полномочия, с которыми аналогичные полномочия штатов совершенно несовместимы. Хотя, быть может, эти принципы неприменимы в такой мере ни к судебной, ни к законодательной власти, тем не менее я склонен считать их в целом справедливыми в отношении обеих. И, руководствуясь этим мнением, я сочту за правило, что суды штатов сохранят свою нынешнюю юрисдикцию, если она не будет взята у них в одном из трех перечисленных случаев.

Единственный пример, когда в предложенной конституции создается впечатление, будто дела федеральной подсудности рассматриваются только федеральными судами, содержится в следующем абзаце: “Судебная власть Соединенных Штатов осуществляется Верховным судом и теми низшими судами, которые будут время от времени учреждаться Конгрессом”. Это может быть истолковано как означающее, что только Верховный и подчиненные суды Союза будут иметь право решать те дела, на которые распространятся их полномочия, или просто означающее, что органы национального судебного установления будут состоять из Верховного суда и стольких подчиненных судов, сколько конгресс сочтет уместным назначить, или, говоря другими словами, Соединенные Штаты будут осуществлять вверенную им [c.531] судебную власть через один высший суд и определенное количество низших судов, созданных ими. Первое положение исключает, а последнее признает совпадающую юрисдикцию судов штатов. А поскольку первое будет означать косвенное отчуждение власти штатов, последнее представляется мне самым естественным и здравым положением.

Но эта доктрина совпадающей юрисдикции ясно применима только к делам, ранее подсудным судам штатов. Это отнюдь не очевидно в равной степени в отношении дел, которые могут возникнуть и быть свойственными создаваемой конституции. Непредоставление судам штатов права юрисдикции по таким делам едва ли стоит расценивать как урезание уже существовавших прерогатив. Я не собираюсь утверждать, что Соединенные Штаты в процессе законодательства по вверенным им проблемам не передадут решение по делам, возникающим из того или иного правила, только в федеральные суды в случаях, когда это представится полезным. Но считаю, что суды штатов не будут лишены и частицы их основной юрисдикции, особенно это касается апелляции; и я даже придерживаюсь мнения, что в каждом случае, когда будущими актами законодательной власти их ясным образом не отстранят, они, несомненно, будут рассматривать дела, которые возникнут из этих актов. Этот вывод я делаю, исходя из характера судебной власти и общего духа системы. Судебная власть любого правительства заглядывает дальше своих местных или муниципальных законов и в гражданских делах занимается всеми субъектами тяжбы между сторонами в пределах своей юрисдикции, хотя бы причины спора касались законов самой отдаленной части земного шара. Законы Японии в не меньшей степени, чем законы штата Нью-Йорк, могут быть предметами юридических споров в наших судах. Если дополнительно к этому мы примем правительства штатов и национальные правительства за то, чем они в действительности являются в свете родственных систем и частей единого целого, вывод представляется исчерпывающим – суды штатов будут располагать совпадающей юрисдикцией по всем делам, связанным с законами Союза, если это ясным образом не запрещено. [c.532]

Тут возникает другой вопрос – какие отношения будут существовать между национальным судом и судами штатов в этих случаях совпадающей юрисдикции? Я отвечаю: апелляции будут, конечно, подаваться от последних в Верховный суд Соединенных Штатов. Конституция недвусмысленно предоставляет апелляционную юрисдикцию Верховному суду во всех перечисленных случаях федеральной подсудности, в которых он не фигурирует в качестве суда первой инстанции; без единого исключения ограничить ее низшими федеральными судами. Указываются дела, по каким подаются апелляции, но не суды, из которых они исходят. Руководствуясь этим, а также логикой, следует заключить, что это право распространяется на суды штатов. Либо это должно быть устроено именно так, либо местные суды должны быть отстранены от совпадающей юрисдикции в делах национальной значимости, или скажем по-другому, судебную власть Союза можно обойти по прихоти любого истца или прокурора. Ни одна из этих мер не должна приниматься без очевидной необходимости; последняя совершенно недопустима, ибо тем самым будут сорваны самые важные и открыто признанные цели предложенного правительства и существенно затруднятся его меры. Я не вижу никакого повода для такого предположения. Согласно уже высказанным замечаниям, национальную систему и систему штатов надлежит рассматривать как единое целое. Суды последней, разумеется, будут естественным вспомогательным средством для исполнения законов Союза, и апелляция от них также естественно пойдет в тот суд, задача которого объединять и ассимилировать принципы национальной справедливости и правила национальных решений. Очевидная цель плана конвента заключается в том, чтобы все дела особых категорий по веским общественным причинам начинались или окончательно решались в судах Союза. Ограничивать, следовательно, общие формулировки, предоставляющие апелляционную юрисдикцию Верховному суду, получением апелляций от подчиненных федеральных судов, вместо того чтобы распространить ее на суды штатов, означало бы сузить ее в нарушение намерения законодателя вопреки всякому здравому толкованию. [c.533]

Но можно ли направлять апелляцию из судов штатов в подчиненные федеральные суды? Это другой вопрос, и значительно более трудный, чем предшествующий. Следующие соображения предусматривают положительный ответ. План конвента, во-первых, уполномочивает национальную законодательную власть “учреждать подчиненные Верховному суду судебные органы...” (Статья I, раздел 8. – Публий). Далее в нем объявляется: “Судебная власть Соединенных Штатов осуществляется Верховным судом и теми низшими судами, которые будут время от времени учреждаться Конгрессом”, а затем перечисляются категории дел, на которые распространяется эта судебная власть. Далее разделяется юрисдикция Верховного суда на суд по первой инстанции и апелляционный суд, но не дается определения подчиненных судов. О них есть только замечание, что они будут “подчиненными Верховному суду” и не будут преступать определенные границы федеральной юриспруденции. Являются ли их полномочия быть судом по первой инстанции или апелляционным судом, не сказано. Все это оставлено, по-видимому, на усмотрение законодательного органа. Коль скоро все это так оставлено, я в настоящее время не вижу препятствий для практики апелляций от судов штатов к низшим национальным судам. Можно предвидеть от этого немало выгод. Уменьшатся поводы для умножения федеральных судов, и будут достигнуты договоренности с целью сократить количество дел, подпадающих под апелляционную юрисдикцию Верховного суда. Суды штатов станут разбирать побольше федеральных дел, а апелляции в большинстве случаев, когда подача их будет сочтена уместной, вместо доведения до Верховного суда могут подаваться судами штатов в окружные суды Союза.

Публий [c.534]

КОММЕНТАРИИ

...конституции, покоящейся на полном или частичном поглощении ряда отдельных суверенитетов. – На протяжении всего “Федералиста” Публий подчеркивает – США должны быть только единым государством. Это альфа и омега американского политического мышления. В одном из самых значительных американских трудов “Американцы: Национальный опыт” (1965) широко известный ныне историк профессор Д. Бурстин разбирает то, что было предметом особых забот авторов “Федералиста”: создание “новой американской государственности... процесс нарастающей деколонизации” – от статуса территорий до появления штатов, что, по его мнению, одно из “чудес американской истории”.

Так как происходил этот процесс? Бурстин начинает с того, чем были США по Статьям конфедерации. “Есть основания полагать, что национальное единство было более слабым при них, чем раньше. Каждый штат на деле имел прерогативы, которые мы обычно связываем с независимым государством. Конституция Южной Каролины, например, подчеркнуто давала штату право ведения войны, заключения мира, договоров, иметь армию и флот... Штаты рассматривали представителя конгресса за рубежом не столько национальным эмиссаром, сколько посланником каждого из них в индивидуальном порядке”, и т. д.

Подробно рассмотрев многообразные функции, которые штаты закрепляли за собой, Д. Бурстин развивает идеи “Федералиста”: “Поколение, создавшее федеральную конституцию, питало подозрение, что республиканское правительство не сможет функционировать на обширной территории... Это вошло в [c.586] основы политической науки... Указывалось, что сама история Американской революции явилась новым свидетельством хорошо известного принципа. Разве не показала она неспособность англичан включить в систему своего представительного правления отдаленные Соединенные Штаты?” Мэдисон, однако, подчеркивает Д. Бурстин, в статье 10 “Федералиста”, усмотрел в громадных размерах США гарантию прочности нового государства. То было теоретическое озарение, а практически, продолжает Д. Бурстин, это доказали обстоятельства избрания президентом Т. Джефферсона. “После бурных президентских выборов 1800–1801 гг., – пишет он, – в коллегии выборщиков за каждого – Томаса Джефферсона и Аарона Берра – было подано равное количество голосов и решение было передано на суждение палаты представителей, которая в конечном итоге избрала его на тридцать шестом туре голосования. 21 марта 1801 г. Джефферсон писал Д. Пристли: “Больше нельзя утверждать, что нет ничего нового под солнцем. Случившееся – новая глава в истории человечества. Новое – громадные размеры нашей республики... Это дает новейшее подтверждение ложности доктрины Монтескье о том, что республика может существовать только на небольшой территории. Правильно противоположное. Если территория нашей страны составляла бы только треть от нынешней, мы бы пропали. Ведь дело в том, что, если безумие и заблуждения как эпидемия охватывают те или иные районы, в оставшихся царит здравый смысл, они не затронуты и продержатся таковыми, пока их соотечественники не оправятся от временных нереальных представлений. Это радует меня”.

Но возникает другое – с начала XVII и вплоть до середины XIX века “сепаратизм был типично американским феноменом”. Вот тут, рассуждает Д. Бурстин, “американский опыт показал, что опасения Монтескье и других политических мыслителей имели кое-какие основания. Для выживания единой обширной республики она должна была обуздать сепаратистские тенденции. Как ни парадоксально, это дало создание новой Американской Империи, по выражению Джефферсона, “Империи Свободы”, политическое устройство которой было очень сходным с тем, против которого боролись и от которого ушли американские колонисты. Первый, колониальный опыт (до Войны за независимость) сделал американскую нацию необходимой, второй (между независимостью и Гражданской войной) – сделает ее возможной”. В английском оригинале для обозначения понятия “сепаратизм” Д. Бурстин использовал синоним “сецессия”. По причинам более чем понятным. Это слово, овеянное пороховым дымом Гражданской войны в США, куда больше скажет сердцу американца, чем отдающий канцелярией юриста или дипломата “сепаратизм”. [c.587]

К тексту

	предыдущая		следующая
		оглавление