Библиотека Михаила Грачева

	предыдущая		следующая
		оглавление

Из “Битлз” Маккартни всегда был самым плодовитым, самым трудолюбивым, самым мелодичным и, как считали его бесчисленные поклонницы, самым симпатичным. Его мелодии легко запоминались, легко пелись и, судя по всему, легко сочинялись. Пол во всем стремился к безупречности. Его альбомы исполнены и записаны с особой тщательностью. Песни всегда мастерски аранжированы. Маккартниевский стиль, как бы он ни менялся за 40 без малого лет, всегда сразу узнаваем. Все, что он предлагает слушателям, производит впечатление до конца сделанной вещи, а многие, склонны считать его работы абсолютно совершенными. После Моцарта, Шуберта, Грига и Чайковского Маккартни смело можно назвать великим мелодистом. Пример Гершвина и Дунаевского, которые, прежде всего, являлись композиторами-песенниками, но не ограничивали себя лишь этим жанром, подсказывал, что от Пола Маккартни еще много чего можно ждать. Но его последние диски “Ливерпульская оратория” и “Standing Stone”, похоже, удивили всех.

* * *

Отец Пола терпеть не мог классической музыки, и когда она звучала по радио, неизменно говорил: “Выключи-ка эту дрянь”. Будучи почитателем джаза, он не любил оперных вокалистов, считая их слащавыми, а симфоническую музыку – нудной. Подобное отношение к классике унаследовал и сын. Правда, он никогда не делал столь резких заявлений, но и не проявлял к серьезной музыке никакого интереса. Приходящие ему в голову мелодии он не стремился записать нотами, считая это предрассудком, и использовал для этих целей магнитофон. Мы знаем немало примеров, когда музыкально необразованные люди добивались выдающихся успехов в рок-музыке и джазе. В классике же человеку, не умеющему читать ноты, путь был всегда закрыт. Как же могло получиться, что при своем 35-летнем рок-стаже Маккартни берется за масштабное вокально-симфоническое произведение, а некоторое время спустя пишет четырехчастную симфоническую поэму? Не спал по ночам, штудируя учебники по гармонии и инструментовке? Ничего подобного. Даже и не думал.

Чтобы дать ответ на этот вопрос, вернемся к середине 60-х.

Прежде, чем Маккартни пришел к классической музыке, классика пришла к нему. И как бы он ни подчеркивал свою далекость от серьезной музыки, именно он, записывая битловские альбомы, вводил в рок-палитру симфонические инструменты. Вспомните камерный квартет из “Yesterday” и “Eleanor Rigby” арфу из “She’s Leaving Home” или соло трубы из “Penny Lane”. Пол всегда тяготел не просто к песням, а к программным циклам, привлекая для воплощения своих идей все более пышные исполнительские составы. А Джордж Мартин, всегда в те годы находившийся рядом, был готов прийти на помощь своему молодому другу, считая его самым одаренным музыкантом, с которым ему когда-либо приходилось иметь дело. И все же, как бы ни был масштабен талант Маккартни, его песни никогда не занимали более пяти минут. Между клубом Каверна, в котором Пол играл рок-н-роллы, состоящие из четырех аккордов, и Англиканским кафедральным собором, где прозвучало его произведение в восьми частях для большого симфонического оркестра, четырех солистов и двух хоров, лишь несколько сотен ярдов. Этот путь Маккартни прошел за 30 с лишним лет, создав по дороге 13 хрестоматийных альбомов Битлз и более 20 сольных. Такой впечатляющий опыт не может заменить ни одна, даже самая умная, книга по теории и технике композиторского дела. Более того, Маккартни впору самому писать учебники о том, как сочинять музыку.

Несмотря на то, что Маккартни тщеславен и в работе имеет диктаторские наклонности (это отмечают все, кто когда-либо сотрудничал с ним), ему редко удается избежать влияния людей, с которыми он связан. Не будь рядом Леннона, Маккартни вряд ли сочинил бы “Eleanor Rigby” или “Drive Му Саг”. Джон безжалостно набрасывался на признаки “сентиментальной беззаботности”, чуть почуяв их в маккартниевской лирике.

Такие песни, как “Teddy Boy” и “Junk” Пол включил в свой первый сольник, считая их незаслуженно зарубленными Джоном в битловские времена. Леннон критиковал все пластинки Пола, называя их “бессмысленными”. (Джона никогда не привлекали мелодические “красивости”, и он часто был готов отказаться от них в пользу непричесанного, болезненно откровенного рок-н-ролла). Если бы Леннона не убили в 80-м, это мог сделать Маккартни своими альбомами “Tug Of War” (1982) и “Pipes Of Peace” (1983). Эти пластинки, записанные вместе с поп-звездами Стиви Уандером и Майклом Джексоном, даже с большой натяжкой нельзя назвать рок-музыкой. Дуэт с Элвисом Кастелло получился довольно интересным, но вряд ли диск “Flowers On The Dirt” (1987) можно отнести к лучшим достижениям Маккартни. И хотя он никогда не показывал, что хоть чем-то разочарован, события 90-х дают основания усомниться в искренности его оптимизма и даже предположить, что после неудачных 80-х Пол решил, что “рок-н-ролл мертв, а он еще нет”.

* * *

Далее происходит цепь событий.

Карл Дейвис – английский композитор и дирижер, американец по происхождению, знакомится с Маккартни через свою жену, актрису Джин Боуд, которая участвовала в кампании по защите прав животных вместе с женой Пола Линдой. Именно Карл предложил Маккартни сотрудничество в работе над произведением, посвященным 150-летнему юбилею Ливерпульского симфонического оркестра. Это могла быть месса или реквием. Пол даже не понимал разницы между этими музыкальными формами и вежливо отказался. Люди, хорошо знающие характер Маккартни, нисколько не удивились, когда через некоторое время уже он предложил Дейвису поработать вместе, предварительно оговорив ряд условий. “Ты ждешь от меня красивых мелодий, которым бы можно было придать симфоническое звучание. Но это у меня уже было. Я хочу оставить голубиное гнездышко и вылететь из образа бывшего битла”. Он сказал, что мечтает о собственном произведении в классическом жанре. Сюжетную основу составят автобиографические мотивы.

Таким образом, Маккартни ясно дал понять, что Дейвис – не Леннон, и делить с ним авторство он не собирается. На протяжении месяца музыканты разрабатывали общий план произведения, а затем сели за фортепиано. Роли были распределены так: Маккартни сочинял мелодии и слова, а Дейвис делал инструментовку и писал партитуру. На этот раз для Маккартни все было необычным. Он привык работать в студии, где любая его идея сразу воплощалась в реальном звуке. Результат всегда можно было “пощупать”, изменить тембр, инструментальный состав, словом исправить то, что не нравилось. Теперь же к концу рабочего дня Пол мог видеть лишь нарисованные Дейвисом таинственные знаки и линии, которые пугали его. “Послушай, ты знаешь, как это прозвучит, а я нет”, – сокрушался Маккартни.

Бетховен был глух, но мог точно перенести на бумагу звучащую у него в голове музыку. Шуману нечем было заплатить музыкантам за исполнение своих симфоний, но он оставил нам партитуры этих произведений. Маккартни не может сочинять без инструмента и не знает нот. Но, к счастью, прекрасно слышит и достаточно богат.

На репетиции автор трепетал, как мальчишка. “Когда вступил оркестр, я подумал, что Пола охватил ужас. У него на лице было написано выражение страха перед неизвестностью. А я в это время ощущал большой подъем, потому что знал, что это будет великолепно”, – вспоминает Дейвис.

Маккартни остался доволен услышанным. Летом 1991 года состоялась премьера. Первой реакцией отнюдь не филармонической публики, ждавшей от Маккартни ярких и ясных мелодий, было смущение и растерянность. И лишь когда автор вышел на поклон, раздались аплодисменты. Это было, скорее, не восхищение музыкой, а любовь и благодарность “славному сыну родного Ливерпуля”.

Критики были менее деликатны. Местная газета “Дейли Пост” писала о “немногочисленных ярких моментах на общем, почти скучном фоне”, а “Таймс” не без издевки отмечала, что в сравнении с пассажами богомольского хорала и вымученными оркестровыми интерлюдиями даже “Реквием” Брамса выглядит несколько легкомысленно. Но ни Маккартни, ни исполнителей такая реакция не удивляла. Знаменитая новозеландская певица Кири Те Канава, исполнительница сопрановой партии, даже осталась довольна своей прозорливостью – она предвидела, какой поднимется переполох в классической тусовке, которую слишком хорошо знала. “Но я с радостью участвовала в исполнении этой прекрасной оратории”. Тенор Джерри Хадли был просто счастлив, что ему довелось поработать с самим Полом Маккартни.

Объективности ради нужно отметить, что стихи оратории явно уступали музыке. Пол Фишер из “Гардиан” в своей статье писал, что приторность либретто требует редактора, скорее всего, такого резкого и циничного, как Леннон. По мнению критика, поэтическая ценность текстов типа “She loves you, yeah-yeah-yeah...” перевешивает всю поэзию оратории.

Возможно, новому сочинению и не хватает молодого задора, но ведь главная тема оратории – радость и сложность семейной жизни добропорядочного и консервативного англичанина сэра Пола Маккартни. “То, что нужно людям – это семья, … ров вокруг замка и поднятый вверх мост”. Пускай это покажется кому-то занудным, но мне думается, что, по крайней мере, это честнее, чем прыгать по сцене в 50 лет и отчаянно делать вид, что нисколько не изменился за все эти годы.

* * *

После оратории была работа над “Антологией” Битлз. Совместная запись с Ринго и Дж. Харрисоном (см. “Страсти по Битлз”, Зеленая лампа, №1). Выпуск в 1997 году очень хорошего альбома “Flaming Pie” и запись симфонической поэмы “Standing Stone”.

В основу нового классического сочинения Пола Маккартни положена его же поэма с одноименным названием. Это симфоническое полотно в четырех “движениях” для оркестра и хора. Маккартни обращается к вечной теме происхождения мира, зарождения культуры, единения человека и природы. Явная сдержанность чувств не говорит об эмоциональной скудности произведения, а лишь является проявлением кельтских корней автора.

Пол вновь намеренно отказывается от давно сложившегося и легко узнаваемого музыкально-интонационного маккартниевского языка. Но обретает ли он новый?

Даже самый подготовленный слушатель вряд ли узнает его почерк. И если никому не известные произведения Прокофьева или Верди, Моцарта или Малера знатоки музыки распознают по целому ряду “фирменных знаков”, то классическая музыка Маккартни не дает таких шансов. Порой начинает казаться, что “Standing Stone” сочинил целый авторский коллектив “всех времен и народов”, и это ощущение настолько явно, что можно предположить умышленные реверансы автора в сторону старых мастеров: Бетховена и Дебюсси, Равеля и Гершвина. Но, скорее всего, тому есть другое объяснение: Маккартни никак не может нащупать свой классический стиль. Ни для кого нет коротких путей в классическую музыку…

Слушатели вновь благосклонны к Полу. Они по-прежнему не выражают автору своего разочарования, проявляя терпение и любовь. Самым страшным для них было бы известие о том, что Маккартни прекратил сочинять музыку. Но, судя по всему, у них нет ни малейшего повода для переживаний.

“Я не могу представить себя бросившим писать музыку. И даже если никто больше не пожелает издавать мои альбомы, я все равно буду делать это”.

Леонид ГЕФАН

	предыдущая		следующая
		оглавление