Библиотека Михаила Грачева

	предыдущая		следующая
		содержание

После прений 26–27 числа фабзавкомы постановили произвести перевыборы Исполнительного комитета “в целях создания правительства из коренных баварцев и восстановления свободы прессы”. В качестве временного правительства была назначена тройка из Толлера, Меннера и Клингельгофера. Последние же, стремясь не разоблачить себя перед широкими рабочими массами, предпочли спрятаться перед лицом приближающейся контрреволюции и добились 22 апреля составления Исполнительного комитета из одних рядовых рабочих, лишенных какого бы то ни было руководства. Профсоюзная бюрократия поспешила заявить о поддержке нового Исполкома профсоюзами.

Обстоятельства, при которых коммунисты оставили правительство, представляют яркую иллюстрацию к той вырастающей из люксембургианства парламентской теории, на которой были построены взаимоотношения коммунистического Исполкома с фабзавкомами. “В тот момент, когда мы потеряем ваше доверие, вы должны посадить на наше место новых людей пользующихся вашим доверием… Сущность пролетарского правительства состоит в том, что оно ничего не может делать само, что оно может только апеллировать к вам, делать вам предложения; действовать дальше должны вы сами”, – говорил Левине на собрании фабзавкомов 15 апреля (“Mitteilungen” № 5 от 18 апреля 1919 г.). Ставя всякий шаг советского правительства “по-парламентски” в зависимости от санкции и согласия фабзавкомов, коммунисты делали грубейшую ошибку. Во-первых, они извращали правильные взаимоотношения руководящего авангарда и рабочих масс заключающиеся вовсе не в том, чтобы каждое решение и каждый шаг руководящего авангарда непременно утверждался “всенародным” пролетарским голосованием.

“Что значит руководить, если политика партии правильна, а правильные отношения между авангардом и классом не нарушаются?

Руководить при таких условиях – значит уметь убеждать [c.137] массы в правильности политики партии, выдвигать и проводить такие лозунги, которые подводят массы к позициям партии и облегчают им распознать на своем собственном опыте правильность политики партии, подымать массы до уровня сознания партии и обеспечивать, таким образом, поддержку масс, их готовность к решительной борьбе…

Это не значит, конечно, что партия должна убедить всех рабочих, до последнего человека, что только после этого можно приступить к действиям, что только после этого можно открыть действия. Нисколько. Это означает лишь то, что, раньше чем пойти на решающие политические действия, партия должна обеспечить себе, путем длительной революционной работы, поддержку большинства рабочих масс, по крайней мере благоприятный нейтралитет большинства класса” (Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 214, изд. 9-е).

Стоя на почве люксембургианской теории стихийности, баварские коммунисты были далеки от понимания этого взаимоотношения авангарда и масс, партии и класса.

Кроме того, они забывали, что испрашивание санкции фабзавкомов на каждую необходимую крупную меру означало в данных конкретных условиях подчинение классово выдержанной пролетарской политики мелкобуржуазным иллюзиям, предрассудкам и колебаниям отсталых частей пролетариата и чуждых элементов, входивших в фабзавкомы. Еще прежде, до 26 апреля, в ответ на разговоры о “засилии чуждых небаварских элементов” коммунистический Исполком дважды складывал на собрании фабзавкомов свои полномочия и был снова выбираем фабзавкомами. То же самое повторилось, но уже с другим результатом 26–27 апреля. Предпочитая снять с себя при атаке независимых и мелкобуржуазных шатаний членов фабзавкомов ответственность за правительство, коммунистические вожди сами активно настаивали перед фабзавкомами на вынесении себе вотума недоверия (См. Р. Левине, Советская республика в Мюнхене, стр. 77–78). Они добились этого только после того, как выдвинули требования о запрещении буржуазных газет, о немедленном аресте ряда известных контрреволюционеров и очистке фабзавкомов от буржуазных элементов. Добровольная отставка коммунистов была грубейшей ошибкой с их стороны. [c.138]^*

На другой день после ухода коммунистов из правительства выяснилось с полной ясностью, что решение фабзавкомов не отражало настроения революционных рабочих Мюнхена. Вооруженный пролетариат сплотился вокруг коммунистической партии. Коммунистические митинги и собрания были переполнены рабочими, настаивавшими, несмотря ни на что, на защиту Мюнхена от белогвардейцев. “Пусть слабосильные утешаются мнимой правительственной властью, вооруженный пролетариат не уступит ни одной пяди фактической власти”, – заявляли представители революционных рабочих. Еще ярче это настроение проявилось в красной армии. Посланная с дахауского фронта делегация красноармейцев явилась к коммунистической партии за директивами и передала о своем намерении сражаться до конца. От имени красной армии главнокомандующий Эгльгофер заявил фабзавкомам и новому Исполкому, что “революционный пролетариат будет, чего бы это ни стоило, защищаться против белой гвардии и не позволит себя принудить к измене социальной революции”. Красногвардейцы, охранявшие Исполком, покинули дворец вместе с уходящими коммунистами. Комендатура же и полицей-президиум оставались в руках красной армии, и коммунисты сохраняли фактическую власть наряду с формальной властью нового Исполкома.

Наступающая и уверенная в своей близкой победе контрреволюция наотрез отказалась от переговоров и потребовала капитуляции, разоружения пролетариата и выдачи главарей советской республики. Рядовые рабочие, выдвинутые независимыми в Исполком, вопреки своим вождям, стали на тот путь, что не может быть другого выхода кроме самозащиты пролетариата и передали через делегатов красной армии приказ держаться на фронте и оборонять Мюнхен. В самом Мюнхене всеобщая забастовка мобилизовала пролетариат.

Окруженный со всех сторон врагами, расколотый изнутри изменой независимых и социал-демократии большинства, пролетариат Мюнхена стоял перед лицом приближающейся 100-тысячной армии контрреволюции. Он готовился к бою, организовал под руководством коммунистов свои силы для неравной борьбы. Новая гнусная измена независимых с головой выдала мюнхенских революционных пролетариев торжествующей белогвардейщине. [c.140]

В дни решающей последней борьбы с надвинувшейся контрреволюцией независимые все еще продолжали рисовать перед обманутыми ими рабочими розовые перспективы “мирной” советской республики, свободной от “правых и левых экстремистских элементов” и не похожей на русскую советскую республику.

“Известия Исполкома” писали 29 апреля, объясняя вотум недоверия коммунистам и смену Исполкома: “В основной идее пролетарской советской республики мы сходимся с русскими, но в проведении этой идеи, следовательно во всех отдельных практических мерах, мы должны вести баварскую, а не русскую политику” (“Mitteilungen” № 15 от 29 апреля 1919 г.). Удаление коммунистов рисовалось как прекращение братской войны, как возможность положительной работы, которая “примирит в конце концов с установлением советской республики не только крестьянство, но и значительную часть буржуазии” (там же).

Нащупывая возможность переговоров с наступающими белогвардейцами и правительством Гофмана, предатели баварского советского правительства стремились в то же время всячески усыпить бдительность и настороженность рабочих Мюнхена к происшедшей смене советского правительства. С этой целью в обращении по поводу отставки коммунистов “всякий приписывающий новому Исполкому намерение предать советскую республику Гофману, сдать завоевания пролетариата или отказаться от продолжения социалистической работы по полному уничтожению капитала” с негодованием клеймился как “сознательный лжец, не могущий представлять интересы пролетариата” (там же). “Коммунистические вожди, – успокаивало это воззвание мюнхенских рабочих, – заявили, что теперь после своей отставки они будут продолжать свое сотрудничество. Никакого изменения направления работы не может произойти…”

Независимые социал-демократы рисовали перед обманутыми ими рабочими радужные перспективы “южнонемецко-австрийской федеративной советской республики”, которая “поведет решительную борьбу с берлинско-веймарскими предателями [c.141] и одним ударом решит все трудности, опасность реакции, реставрации и т.д.” (“Mitteilungen” № 15 от 29 апреля 1919 г.).

Для всего этого требовалось “немногое” – отказаться от “русских методов”, вести “истинно баварскую политику”, без “крайностей” классовой борьбы. Сознательное развязывание мелкобуржуазно-черносотенной стихии, игра на антисемитизме и спекуляция на сепаратистских настроениях в отсталых слоях пролетариата и трудящихся было одним из наиболее ходких средств борьбы всего буржуазного лагеря с советской республикой. Вожди независимых социал-демократов, как и социал-демократов большинства, не только не отличались в этом от католических, реакционных и “прогрессивных” буржуазных партий, но были застрельщиками самой низкопробной демагогии, выступая в своей борьбе с советской республикой передовым отрядом буржуазной контрреволюции.

Прикрываясь этими фразами, независимые вместе с социал-демократами большинства старались вместе с тем убедить вооруженных рабочих в мирных намерениях “социалистического” правительства Гофмана и в необходимости отказаться от сопротивления белогвардейским войскам. Когда предатели убедились, что никакими уговорами им не удастся сломить волю рабочих к самозащите от надвигающегося белого террора, независимые совершили самую гнусную и предательскую из своих бесчисленных измен. 30 апреля Толлер и Клингельгофер отдали, обманно использовав имя главнокомандующего, приказ снять с дахауского фронта крупные воинские части и направить их в Мюнхен. В обстановке боя, засоренности командного состава и невозможности проверить правильность приказа распоряжение Толлера было выполнено, и важнейшие части северного фронта снялись. Прибывшие в Мюнхен красноармейцы были распущены, и противнику открылась свободная дорога к Мюнхену. Открытие важнейшего участка фронта без боя сломило мужественную волю пролетариата; начались разложение, массовое дезертирство и уничтожение оружия. Вооруженный и еще утром 30 апреля по-боевому настроенный пролетариат оказался к вечеру того же дня деморализованным, разоруженным, охваченным паникой перед стоящей у ворот города белогвардейщиной. [c.142]

	предыдущая		следующая
		содержание