Добролюбов А.И.

Власть как техническая система:

О трех великих социальных изобретениях человечества

Минск: Навука i тэхнiка, 1995. – 239 с.

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания

ГЛАВА 3. СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

3.1. Великие китайские иерархии

Китай является одним из древнейших государств, период достоверной истории которого длится около пяти тысяч лет. Особенность Китая заключается в его географической отдаленности и относительной изолированности от других центров мировой культуры. Рассмотреть принципы организации государственного устройства Китая и его отдельных провинций, царств и княжеств интересно еще и потому, что в Китае начиная с древних времен всегда уделялось большое внимание наукам об организации общественной жизни, взаимоотношениям власти и народа или, выражаясь современным языком, вопросам теории государств и права, социологии, обществоведения. Существуют данные о законодательных актах в Китае, датированных XXV веком до нашей эры. Начиная с этого периода в Китае возникло множество [c.93] философских и этических школ, возглавляемых различными деятелями – от бродячих философов и знахарей до придворных жрецов, философов и даже императоров.

В Китае, как и в большинстве других стран, в период перехода кочующих скотоводческих племен к земледелию родовое группирование людей сменилось общинным (географическим), причем границы общины привязывались к используемым и обрабатываемым участкам земли. Во главе общины стоял вождь – вожак или племенной старейшина, именуемый также “императором”. Из-за особых условий (удаленность пригодных для обработки участков земли друг от друга, естественные препятствия – реки, горы и т. п.) общины делились на мелкие родовые отряды, возглавляемые родовыми вождями, не теряющими связи с “императором”.

“Постоянные набеги кочевников, соблазнявшихся тем прибавочным продуктом, который население на первых порах без особого труда добывало себе на берегах реки Хуанхэ, заставили разрозненные роды соединиться вновь в единое целое и за счет своего прибавочного труда содержать военную силу, которая охраняла бы их спокойный земледельческий труд. Первым таким объединителем китайцев считается Хуанди (Желтый император), выступивший на сцену 2698 лет до н. э. Чтобы завершить славу этого исторического деятеля, стяжавшего себе название императора военными походами, китайцы приписывают ему целый ряд изобретений, вытекавших из развития земледелия: именно – системы мер, весов, длины, системы времени, тканья шелковых материй, изготовление луков, стрел, копий (что было гораздо ранее, надо полагать, земледелия), возведение построек для жилья и очагов для приготовления пищи и т. д. При нем же получило дальнейшее развитие китайское письмо.

Заняв центральное положение в Чжо, ныне уезд Бао-Ань в Чжилийской провинции, Хуанди расположил в разных местах вокруг свои войска, также подчиненные известной иерархии. Впоследствии это привело к тому, что начальствующие лица в гарнизонах, расположенных в Чжоу, постепенно стали пользоваться особыми привилегиями от правителей, находясь с ними в кровном родстве, н тем самым положили начало образованию уделов (то есть “удельных княжеств”)”³¹.

Следует отметить стремление китайцев связать свои успехи в военном деле, в области науки, культуры с именами [c.94] правителей-императоров. Такая “персонификация” свойственна всей китайской, да и не только китайской истории. Культ личности правителя, его обожествление издревле считались важными атрибутами силы и единства общества. Каждый китайский император считался Сыном Неба. Культ личности правителя в Китае выражался также в древнем обычае, когда каждая царствующая династия переносила свое имя на название государства. Поэтому Китайская империя никогда не имела одного постоянного названия. В официальных документах при монголах Китай называли Дай Юань-го, при династии Мин-Дай – Мин-го, при последней маньчжурской династии Цин (1644–1912) – Дай Цин-го. И сейчас во многих источниках Китай называют Чжун-го по имени наиболее продолжительной древней династии Чжоу (1122–249 гг. до н. э.). С ростом географических размеров и могущества удельных княжеств, царств и империй древнего Китая властители все более сталкивались с проблемой обеспечения стабильности и устойчивости своей власти, с необходимостью выработки законодательных актов, регулирующих отношения людей, взаимоотношения власти и подданных, предотвращающих перевороты, смуту и междоусобицы. Несмотря на это, вся древняя китайская история полна описаниями междоусобных войн.

Все без исключения китайские государственные образования и сообщества (княжества, царства, империи), начиная с самых древних, были деспотическими монархиями (иерархиями) различной степени централизации. О жестоких мерах удержания власти и стабильности древних китайских империй и о том, что главной мерой было наказание, может, например, свидетельствовать дошедший до нас законодательный акт времен императора Яо (приблизительно 2500 лет до н. э.), в котором перечисляются наказания за преступления: “1) клеймение (Мо), 2) отрезание носа (Би), 3) отрезание коленных чашечек (Хэй), 4) оскопление (Гун) и 5) смерть (Да-Би)”³².

Удержание власти и сохранение династии были главной заботой всех без исключения китайских императоров. Наказанием за малейшее посягательство на волю императора и его власть была смерть. В истории Китая известны факты, когда император посылал одному из своих наследников, например старшему сыну, приказ покончить жизнь самоубийством и тот немедленно исполнял волю [c.95] императора. Свидетельством жестокости китайских императоров является Великая китайская стена, построенная благодаря каторжному труду военнопленных и рабов, подчиненных железной власти. Тысячи этих несчастных погибли здесь, их кости были раздроблены и смешаны с известкой, которой покрывали стену, – недаром эта стена носит зловещее название “самого длинного кладбища в мире”.

И тем не менее, несмотря на жестокость императоров, древние летописи Китая почти сплошь состоят из имен и дат правителей и записей наподобие “страна погрузилась в смуту и междоусобные войны”.

Разложение первобытнообщинного строя и построение крупных могущественных иерархических империй явились причиной расслоения и роста социального неравенства населения (управляемую из центра иерархическую систему, как мы показали в предыдущей главе, можно построить лишь из неравных по рангу элементов). Появляются понятия “государственных рангов” правителей и чиновников. Так, во главе Чжоуского царства (ХI век до н. э.) стоял ван – верховный правитель, который носил титул “Единственный среди людей”; за ним следовали чжу-хоу – правители наследственных владений; затем дофу – главы подчиненных чжу-хоу крупных семейно– клановых групп; четвертую категорию представляли ши, главы больших семей, входящих в клан дофу; пятую – шужэнь – простолюдины. Между этими социальными категориями существовали внешние материальные и общественные различия – в пище, в одежде, жилище и даже в языке. Вне иерархии стояли рабы, численность которых пополнялась за счет военнопленных и осужденных за преступления ³³.

Необходимость повышения боеспособности, оборонной мощи и предотвращения междоусобных войн обусловила процесс постепенного укрупнения иерархических объединений. В VII-VI веках до н. э. сильные княжества поглощали слабые, и это привело к появлению семи крупных царств: Цинь, Чу, Ци, Хань, Чжао, Вэй и Янъ. На протяжении следующих веков процесс укрупнения монархических империй продолжался и многократно приводил к появлению императорских династий, среди которых наиболее продолжительными являются Цинь (256–207 гг. до н.э.), Хань (206 г. до н.э. – 250 г. н.э.), Суй (581–618 гг.), Тан (618–907 гг.), Сун (960–1278 гг.), Мин [c.96] (1368–1644 гг.), Цин (1644–1912 гг.). Кроме этих династий история Китая знает много недолговечных династий и их представителей-императоров, лишавшихся власти (и, как правило, жизни) из-за внутренних раздоров. “Так, династия Лю-Сун, насчитывающая за короткий период времени (420–479 гг.) восемь императоров, пала вследствие внутренних раздоров; конец ей положил ее же полководец Сяо Дао-чэн, истребивший царскую семью. Он вступил на престол под именем Гао-ди и положил начало новой династии Ци (479–502 гг.). Из семи императоров этой династии, заявивших себя жестокими тиранами, четверо были убиты; последний император был убит Хэ-ди (Сяо-янем), захватившим власть под именем первого императора новой династии Лян (502–557 гг.). Столицей этой династии был г. Нанкин. Первый император этой династии много сделал для конфуцианства, а позднее – и для буддизма. Династия пала вследствие внутренних раздоров; пятый ее представитель был убит в 558 г. В 557 г. вступил на престол мятежник Чэнь Ба-сянь как первый император династии Чэнь (557–587 гг.). За время своего тридцатилетнего существования она имела 5 императоров и пала, как и ее предшественницы, вследствие семейных споров и беспутной жизни ее правителей”³⁴.

“Система государственного устройства и бюрократического аппарата в феодальном Китае складывалась на основе развития опыта, накопленного в древние века. Монархическое правление с ярко выраженными признаками деспотии оставалось характерной чертой феодальных империй. Из поколения в поколение пока оставалась возможность сохранить власть, правила одна династия императоров... Верховная власть концентрировалась в особе императора, который, обладая неограниченными правами, должен был править страной на основе традиций и законов, опираясь на разветвленный бюрократический аппарат. По древним установлениям государь считался Сыном Неба”³⁵.

Как мы уже отмечали, древний Китай был родиной большого количества философов н ученых, чьи труды в области теории государственного устройства, права, морали и этики получили всеобщую известность. “Многие из них пытались создать свою собственную концепцию государственного управления. Наиболее плодотворными к этом отношении оказались усилия двух школ – конфуцианской и легистской, противоположных по своим [c.97] методам, но стремящихся к одной цели – идеологическому обоснованию сильного централизованного государства. Именно их идеологии оказали решающее влияние на формирование теории государства и права, теории, на основании которой строилась практика государственного управления страной вплоть до XX века”³⁶.

Кун Фу-цзы, или Конфуций (551–479 гг. до н. э.), принадлежит к числу выдающихся мыслителей древнего мира. Его учение, изложенное в трактате “Лунь-юй” (“Рассуждения и беседы”), имеет этико-политический характер. Центральное место в концепции Конфуция занимает учение о человеколюбии – жэнь, а также о благородном человеке – цзюньцзы. Конфуций придавал очень большое значение этому высшему эталону человеческой добродетели. Благородный муж у Конфуция – образец поведения, человек, которому должны подражать все жители Поднебесной. Согласно этой концепции, каждый мог стать цзюньцзы, все зависело от самого человека. Главой государства, по Конфуцию, мог быть только благородный муж. Можно сказать, что принципы построения благополучной семьи Конфуций переносил на принципы построения благополучного государства, придавая при этом первостепенное значение вопросам этики и морали. Для того чтобы достигнуть хорошего государственного управления, по Конфуцию, “...правитель должен быть правителем, сановник – сановником, земледелец – земледельцем, отец – отцом, сын – сыном”. Другими словами, каждый должен быть доволен своим местом в иерархическом обществе, построенном на неравенстве. Только это, по Конфуцию, обеспечит стабильность и силу иерархически построенного государства, счастье и благополучие каждого, избавит общество от смут и революций. Идеи Конфуция в будущем стали в Китае государственной доктриной.

Оппоненты конфуцианцев легисты утверждали, что положения конфуцианства были бы абсолютно верны и практически приемлемы, если бы не одно “незначительное” обстоятельство – если бы каждый человек был доволен своим местом в общественной иерархии. Но именно это недовольство и присуще человеку, что делает конфуцианство, по мнению легистов, практически неприемлемой утопией и составляет главный изъян в учении Конфуция. Легисты были сторонниками деспотической монархии, также, конечно, построенной по иерархическому принципу. [c.98] “Легисты стремились к созданию деспотической государственной организации, основанной на принципе строжайшего подчинения, не прикрытого никакими патриархальными покровами. Как и конфуцианцы, они знали только одну форму власти – монархическую. Но легисты придерживались совсем иных взглядов на природу управления народом и на ту роль, которую суждено играть закону и правителю в делах государственных”³⁷. Полемизируя с конфуцианцами, император-легист Шан Ян (390–338 до н.э.) в своем труде “Шанзю-шоу” (“Книга правителя области Шан”) критиковал образ гуманного правителя как нечто нереальное. По его мнению, гуманный царь не в состоянии управлять государством и не способен навести порядок в собственной стране. “Человеколюбивый, – говорит Шан Ян, – может быть человеколюбивым к другим людям, но он не может заставить людей быть человеколюбивыми” – весьма глубокая мысль о человеческих качествах как факторе государственной организации общества, исследуемая, кстати сказать, и сегодня.

Обеспечение стабильности государственной иерархической власти Шан Ян в отличие от Конфуция видел в стремлении “превратить индивидуум в слепое орудие правителя, в унификации мышления”. (Весьма распространенное в XX веке средство построения устойчивой иерархии!) В дальнейшем усилия многих китайских философов и ученых были направлены на примирение (синтез) идей конфуцианства и легизма, поиск компромиссных путей построения стабильного иерархического государственного устройства. Интересно отметить, что на протяжении тысячелетий китайскими мыслителями и теоретиками государственной власти в ходе ожесточенной полемики на эту тему не было предложено ни одной теории или схемы государственного устройства, построенной не по иерархическому принципу.

Знаменательно, что теоретик легизма Хань Фэй-цзы (приблизительно 280–233 гг. до н.э.) сосредоточил свое внимание на вопросе взаимодействия правителя с чиновниками (по современной терминологии – с аппаратом). “Хорошо зная нравы служилой бюрократии, Хань Фэй-цзы советовал правителю быть скрытным, иногда даже прикинуться глупым, постоянно поддерживать в чиновничьей среде атмосферу подозрительности и взаимного недоверия; умышленно раскалывать эту среду на [c.99] противоборствующие группировки и тем самым регулировать равновесие сил и т.д.”³⁸ Прочтя эти строки, хочется воскликнуть: как мало изменились человек и человеческие взаимоотношения в обществе за 2200 лет! Такой вывод говорит в пользу правомерности попыток строить модели человеческих отношений, не привязывая их к конкретному времени и определенной стране.

В заключение отметим, что после отречения от власти в 1912 г. последнего императора Сю-Ан-Тун последней династии Цин в Китае произошли бурные революционные события, закончившиеся образованием в 1949 г. Китайской народной республики во главе с Мао Цзэ-дуном. Однако единоначальный монархический строй, основанный на жесткой иерархии, возник в Китае снова. В шестидесятых годах XX века в газетах можно было прочесть фразу: “Хуа-Гофэн, занимающий второе место в китайской партийно-правительственной иерархии, и У Дэ, занимающий седьмое место, посетили провинцию Шэньси, где встречались с трудящимися...” Иерархическая пирамида абсолютной власти, как легендарная птица Феникс, снова возникла из пепла китайских монархических династий, сгоревших а огне революций, и на сей раз возникла в оперении... марксизма-ленинизма! Вот, по-видимому, еще одно подтверждение справедливости той закономерности борьбы за власть, о которой мы говорили в главах 1, 2 и которую можно сформулировать приблизительно так: “Стихия человеческих отношений в условиях борьбы с выбыванием побежденных ежедневно и ежечасно рождает иерархию во главе с единоличным правителем”.

Чтобы найти способ избежать этого рокового процесса сходимости абсолютной власти к одному лицу, человечеству понадобилось пройти долгий путь, усеянный жертвами тирании, пока оно не пришло к пониманию того, что предотвратить его можно довольно просто: нужно не уничтожать побежденных в борьбе за власть, а дать им возможность продолжать борьбу уже в качестве легальной оппозиции, соблюдая при этом установленные заранее правила этой борьбы. Такой кажущийся сейчас тривиальным вывод составляет существо второго великого социального изобретения – республиканского правления, описываемого нами в главе 4. [c.100]

31 Мамаев Н., Колоколов В. Китай: Страна, население, история. – М., 1924. С. 143.

33 История Китая с древнейших времен до наших дней: Учебное пособие / Под ред. Л.В. Симоновской и М.Ф. Юрьева. – М., 1974. С. 14.

34 Энциклопедический словарь “Гранат”. – 7-е изд. – Т. 24. – С. 208.

35 История Китая с древнейших времен до наших дней: Учебное пособие / Под ред. Л.В. Симоновской и М.Ф. Юрьева. – М., 1974. С. 73.

Библиотека Михаила Грачева

предыдущая