Добролюбов А.И.

Власть как техническая система:

О трех великих социальных изобретениях человечества

Минск: Навука i тэхнiка, 1995. – 239 с.

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания

ГЛАВА 3. СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

3.2. Императорский Рим

Императорский Рим (I век до н.э. – IV век н.э.) пришел, как известно, на смену Риму республиканскому (III–I века до н.э.). Существует обширная историческая литература, посвященная анализу причин того, почему монархическое правление в Риме сменило, казалось бы, более прогрессивное республиканское правление, когда страной правили избираемые римским сенатом консулы и назначались военачальники, подчиненные сенату. Существовали и объективные и субъективные факторы прихода к власти монархического режима, в частности, большую роль в этом переходном процессе сыграла личность Гая Юлия Цезаря, избранного консулом республиканского Рима в 59 г. до н.э:, а затем постепенно сконцентрировавшего в своих руках необъятную власть и ставшего фактическим монархом, одетым, однако, в тогу демократически избранного консула. Тем самым Цезарь осуществил “монархизацию” республики и открыл дорогу к высшей единоличной власти своему усыновленному внучатому племяннику Октавиану Августу, ставшему после долгой борьбы с соперниками основателем первой римской императорской династии. Причину победы монархического строя над относительно демократическим республиканским можно, по-видимому, объяснить большей военной мощью государства, возглавляемого императором-главнокомандующим. Государственная и военная иерархии, слитые воедино под руководством одного человека, составляли более боеспособную единицу, чем республика. Устойчивость, простота структуры такой организации, маневренность и оперативность давали монархическому режиму в условиях постоянной внешней и внутренней опасности определенные преимущества перед республиканским способом государственного и военного правления.

И республиканский, и императорский Рим были классическими рабовладельческими государствами. Холодной жутью веет от деловых документов того времени, например от труда Катона “Земледелие”: “Хозяин осмотрит скот; устроит распродажу: продаст масло, если оно в цене; продаст вино, лишек хлеба, старых волов, порченую скотину, порченых овец, шерсть, шкуры, старую телегу, железный лом, старого раба, болезненного раба; и если [c.101] есть что лишнее, то продаст. Пусть хозяин будет скор на продажу, не на покупку...”³⁹

Раб – собственность господина, который волен с ним делать все что угодно. “Все, что принадлежит рабу, принадлежит его господину” – таков основной тезис древнего римского права. Рабу, чтобы прожить более или менее благополучно, надо было заслужить милость хозяина или управителя, а для этого требовался не столько честный труд, сколько изворотливость, угодничество, хитрость (“ рабское поведение”). Простой труд считался уделом рабов, поэтому свободные римские граждане чуждались такого труда, искали выход своим честолюбивым устремлениям в военной или государственной карьере. Честолюбие ни в коей мере не сдерживалось римской языческой религией, которая была в высшей степени формалистична и не включала в себя понятие морали ⁴⁰. По мере развития рабства в Риме создались условия, при которых честолюбие переросло в безудержное властолюбие. В тех условиях для энергичного, смелого и волевого человека борьба за власть легко могла сделаться смыслом и целью всей его жизни.

“Рабовладельческий Рим эпохи республики и империи мог гордиться своей великой культурой, однако создателями ее были в первую очередь не знатные и богатые рабовладельцы, а люди, которые занимали гораздо более скромное положение. Многочисленные прозаики, поэты, философы, ораторы, ученые, юристы, врачи, учителя, художники, скульпторы, архитекторы, строители, мастера прикладного искусства и ремесла в своем подавляющем большинстве не имели никакого отношения к миру римской знати; напротив -среди них было очень много не-римлян, вольноотпущенников и рабов”. “С начала I в. до н. э. римский мир оказался наглухо зажат в тисках властолюбия. От страшных последствий разгула властолюбия особенно страдал императорский Рим, в первую очередь сама римская знать, ибо на нее обрушилась вся тяжесть дикого произвола императорской власти”⁴¹.

Римское общество было, конечно, иерархичным, многослойным. Между высшим уровнем императора и низшим уровнем раба находились многочисленные слои и прослойки – именитые приближенные к императору патриции (древняя знать), плебеи свободное население, владеющее землей), военные и государственные служащие различных рангов, вольноотпущенники. “Бывали в [c.102] Риме и рабы-счастливчики, которым удавалось стать не только свободными, но и богатыми, прорваться наверх, подчинить императора своему влиянию и встать у кормила государства”⁴².

Римский мир аристократичен по своему духу, здесь существовал культ героя-воина, героя-властителя. Римская история и литература полны описаний жития таких героев. Простые же люди попадают в поле зрения историков и литераторов или как жалкие прихлебатели, почти лишенные чувства человеческого достоинства, или как жулики большего либо меньшего масштаба, подонки общества. Вот что пишет, например, Аммиан Марцеллин: “А теперь я перехожу к праздной и ленивой черни. Всю свою жизнь эти люди проводят за вином и игрой в кости, в вертепах, увеселениях и на зрелищах. Великий цирк является для них и храмом, и жилищем, и местом собраний, и высшей целью всех их желаний. На площадях, перекрестках, на улицах и в гостиницах собираются они группами, ссорятся и спорят друг с другом, причем один отстаивает одно, а другой – другое. Люди, успевшие пожить до пресыщения, ссылаясь на свой продолжительный опыт, клянутся богами, что гибель грозит отечеству, если тот наездник, на которого они поставили в ближайшем заезде, не придет первым. Безделие так въелось в их нравы, что лишь только забрезжит утро желанного дня конских ристаний, как все стремглав мчатся в цирк чуть ли не быстрее самих колесниц, которым предстоит состязаться”⁴³.

Для мировой истории Римская империя представляет собой интерес как огромный многовековой полигон классических процессов зарождения, жизни, борьбы и гибели величайших иерархий-империй, процессов, оказавших прямое влияние на судьбы и дальнейшее развитие европейской и мировой цивилизации. На примерах целой галереи римских императоров можно проследить и понять закономерности “технологии построения и эксплуатации” больших и малых иерархий власти, причины и факторы их разрушения и гибели, понять и оценить роль личности властителя, увидеть пагубность и жестокость централизованной сильной монархической власти, но также понять, что прямое разрушение и отрицание иерархической государственной власти ведет к еще большим бедам, анархии и хаосу. Можно сказать, что анализ римской истории и тех гигантских социальных экспериментов, [c.103] проведенных римскими императорами, много дал мировой науке и практике государственного и политического устройства общества, внес существенный вклад в поиск путей построения стабильной цивилизованной демократической государственной системы.

С позиций анализа “технологии” установления диктатуры одного лица первостепенный интерес представляет жизнь и деятельность Гая Юлия Цезаря, который подорвал основы республиканского Рима и создал почву для римского императорского монархического строя, просуществовавшего около четырехсот лет. По терминологии теории иерархических систем, Римская империя была в свое время величайшей иерархической пирамидой власти, основанием которой была огромная подвластная Риму территория евроазиатокого континента и частично африканского, а вершиной – Рим в лице римского императора. Возможность построения такой гигантской, охватывающей три континента государственной системы ввек отсутствия коммуникаций, дорог, средств связи и других атрибутов современных государств представляется, на первый взгляд, маловероятной. Однако это было осуществлено на практике, о чем свидетельствуют тысячи вещественных доказательств, исторических и литературных памятников. Эти свершения, конечно, потребовали неимоверных усилий поколений знаменитых римских государственных и военных деятелей, тысяч и тысяч безымянных воинов и граждан, включившихся по своей или чужой воле в великий процесс построения гигантской централизованной империи. И, конечно, никакие силы не создали бы Римскую империю, если бы при ее строительстве не соблюдался главный закон построения иерархических структур: закон многоуровневой многоступенчатой власти. Внедрить такую государственную и военную власть во всех уголках империи было главной заботой римских правителей. Вся империя, все завоеванные земли были разделены на провинции во главе с наместниками императора, осуществляющими неограниченную императорскую власть в своей провинции, но подчиненными Риму. Постоянной задачей центральных римских правителей было удержание в подчинении провинций, военную мощь которых часто можно было сравнить с мощью самого Рима, Римскими провинциями были огромные регионы, такие, как Ближний Восток, Закавказье, Северная Африка, Испания, Северная Франция (Галлия), [c.104] Германия, Британские острова. Римские провинции в свою очередь делились на округа во главе с военачальниками, подчиненными наместнику.

Центральная римская власть также была иерархична и представляла собой многоуровневую пирамиду во главе с императором. Были введены ранги государственных служащих и приближенных императорского двора. Армия являлась решающей силой в деле захвата и обеспечения власти и также была строго иерархична.

Рим, являясь центром империи, был, конечно, и центром нелегкой борьбы за сохранение единства империи и подчинение ее воле императора. Именно в Риме на самой вершине пирамиды власти периодически происходили драматические и кровавые события, заговоры, тайные и публичные казни и убийства. В силу иерархичности структуры Римской империи события, происходящие “наверху”, немедленно отражались на жизни всей империи и на судьбе тысяч и тысяч ее граждан. Главными историческими фигурами, которым принадлежит заслуга основания и построения Римской империи (если можно считать заслугой построение империи на месте республики), являются Гай Юлий Цезарь (101–44 гг. до н.э.) и его преемник и родственник (усыновленный внучатый племянник) Октавиан Август (63 г. до н.э. – 14 г. н.э.). На их долю пришелся самый трудный “переходный” период восхождения на вершину императорской власти, восхождения, полного неимоверных трудностей и драм, период коварной и кровавой борьбы за лидерство и устранение соперников, военных походов и гражданских войн, дворцовых интриг и заговоров, постепенной перестройки республиканской государственной идеологии на монархический лад.

Гай Юлий Цезарь родился в 101 г. до н.э. в семье знатного, но бедного римского патриция. Всю свою жизнь начиная с юности он был человеком смелым и решительным, храбрым и удачливым воином. Он также прошел школу государственной службы, был защитником в суде, хорошим оратором. В это время Римская республика испытывала кризис демократического правления, раздираемого противоречиями, соперничествам именитых консулов, сенаторов, аристократов и воинских начальников. Защитные средства для удержания демократической власти в республике явно не соответствовали мощи разбушевавшихся соперничающих сил. Историк Тацит так [c.105] описывает республиканский Рим того времени: “Жажда власти, с незапамятных времен присущая людям, крепла вместе с ростом Римского государства и, наконец, вырвалась на свободу. Пока римляне жили скромно и неприметно, соблюдать равенство было нетрудно, но когда весь мир покорился римлянам и государства и цари, соперничающие с ними, были уничтожены, то для борьбы за власть открылся широкий простор. Вспыхнули раздоры между сенатом и плебсом; -то буйные народные трибуны, то властолюбивые консулы одерживали верх друг над другом; на Форуме и на улицах Рима враждующие стороны пробовали силы для грядущей гражданской войны. Вскоре вышедший из плебейских низов Гай Марий и кровожадный аристократ Луций Корнелий Сулла оружием подавили свободу, заменив ее самовластием (первая четверть I века до н.э.). Явившийся им на смену Аней Помпей Магн был ничем их Не лучше, только действовал более скрытно; и с этих пор борьба имела одну лишь цель – единовластие”⁴⁴. “В эту борьбу активно и целеустремленно включился Юлий Цезарь. Непомерное властолюбие было главной движущей силой всей его жизни, а девизом – слова из знаменитой в древнем мире Трагедии Эврипида “Финикиянки”, которые были постоянно у него на устах:

Если уж право нарушить, то ради господства,
А в остальном надлежит соблюдать справедливость”⁴⁵.

Цезарь понимал, что он сможет низвергнуть аристократический республиканский строй, лишь опираясь на широкие массы плебеев. Достигнув одной из высших государственных должностей эдила, он для удовлетворения потребности простолюдинов в зрелищах “вывел на арену цирка 320 пар гладиаторов и огромными издержками на театры, церемонии и обеды затмил всех своих предшественников”⁴⁶. Затем Цезарь был небольшое время римским правителем Испанской провинции, где стяжал себе военную славу, разбогател и получил в личное распоряжение преданную ему армию, провозгласившую его императором (в то время это было воинским званием, которое присваивалась выдающимся полководцам).

Все это сильно продвинуло Цезаря на пути к высшей власти. Однако на этом пути у него было два могущественных соперника: враждовавшие между собой фантастически богатый Красе и знаменитый полководец Помпей, фактически полный хозяин Рима. Вернувшись из [c.106] Испанской провинции в Рим, Цезарь сделал неожиданный и очень ловкий маневр, имевший далеко идущие последствия. Историк Плутарх описал это так: “Ему удалось примирить Помпея и Красса, двух людей, пользовавшихся наибольшим влиянием в Риме. Тем, что Цезарь взамен прежней вражды соединил их дружбой, он поставил могущество обоих на службу себе самому и под прикрытием этого человеколюбивого поступка произвел незаметно для всех настоящий государственный переворот. Ибо причиной последовавших гражданских войн была не вражда Цезаря и Помпея, как думает большинство, но в большей степени их дружба, когда они сначала соединились для уничтожения власти аристократии, а затем поднялись друг против друга”⁴⁷. Таким образом, в Риме в 60 г. до н.э. ради власти вступили в союз три могущественных человека – Цезарь, Помпей и Красс, образовав так называемый первый римский триумвират.

С помощью Помпея и Красса Цезарь был избран консулом в 59 г. до н.э. В руках ежегодно сменяемого консула в Римской республике находилась высшая исполнительная власть; высшая законодательная власть принадлежала народному собранию; высшим совещательным органом был сенат. Вступив в должность консула и имея мощную поддержку со стороны Помпея и Красса, Цезарь дал почувствовать, что он теперь подлинный хозяин Рима. Однажды, войдя в противоречие с сенатом по поводу какого-то законопроекта, Цезарь попросил Помпея ввести войска прямо на Форум, после чего сенат был вынужден “одобрить” законопроект, предложенный Цезарем. Стало ясно, что римская аристократия и сенат утратили реальную власть. В нарушение установленных республикой правил в 58 г. до н.э. Цезарь получил в управление провинцию Галлия (юг современной Франции и север Италии) сроком не на один год, а на пять лет. Красе получил в управление Сирию, а Помпей – Африку и Испанию.

Однако восхождение на самую вершину власти, на ту вершину иерархической пирамиды, где “может поместиться лишь один человек”, продолжалось. Союз ради власти оказался временным, и Цезарь, Помпей и Красс вскоре стали врагами. Здесь должна была сложиться очередная ситуация, следовавшая по логике борьбы: двое должны были объединиться против третьего. Однако жизнь внесла в эту схему коррективы: Красс погиб на войне с [c.107] парфянами (в Месопотамии). Теперь столкновение между Цезарем и Помпеем становилось неизбежным. В 48 г. до н.э. Цезарь, находясь в Галлии во главе войска, просил сенат разрешить выдвинуть заочно свою кандидатуру на выборах в консулы. Но сенат во главе с Помпеем постановил, чтобы Цезарь сложил с себя командование, распустил войска и вернутся в Рим как частное лицо. Однако Цезарь не подчинился требованию сената и двинул войска на Рим. Подойдя к реке Рубикон, являвшейся границей с Италией, Цезарь, по данным летописцев, остановился, взвешивая в раздумье свое решение идти на Рим. Он сказал своим спутникам: “Если я не перейду эту реку, друзья мои, то это будет началом бедствий для меня, а если перейду, то это станет началом бедствия для всех людей”. Сказав это, он добавил: “Да будет жребий брошен!” и перешел Рубикон.

По всей Италии начались жесточайшие гражданские войны двух противоборствующих сил, возглавляемых Цезарем и Помпеем. Эти войны унесли жизни более половины граждан Рима, не считая жертв по всей Италии. Историк Плутарх писал: “...распахнулись ворота перед войною во всех странах и на всех морях, и вместе с границей провинции были нарушены и стерты все римские законы; казалось, что не только люди в ужасе мечутся по Италии, но и сами города, снявшись со своих мест, мчатся, враждуя друг с другом. В самом Риме, который был затоплен потоком беженцев из окрестных городов и селений, власти не смогли поддержать порядка ни уговорами, ни приказами. И немного не доставало, чтобы город сам себя не погубил в этом великом смятении и водовороте. Повсюду буйствовали противоборствующие страсти и неистовые волнения. Помпея, который был ошеломлен не менее других, теперь осаждали со всех сторон. Помпей бежал из Рима. Консулы бежали, не совершив даже обычных жертвоприношений перед дорогой...”⁴⁸ Помпей бежал в Грецию, где собрал верные ему войска. Цезарь двинул свои войска на встречу с Помпеем и в июне 48 г. до н. э. разбил его в решающей схватке. Помпей бежал в Египет, пытаясь найти убежище у юного царя Птоломея XIII, который правил совместно со своей сестрой Клеопатрой VII. Цезарь бросился вдогонку за своим главным врагом. Когда он прибыл в Александрию, египтяне преподнесли ему голову Помпея.

“В Риме не сразу поверили в победу Цезаря, но когда [c.108] увидели перстень Помпея, присланный из Египта, то сразу предали память погибшего поруганию, а Цезаря безоговорочно признали своим повелителем”⁴⁹. Историк Дион Кассий так описывал то время: “И началось тогда великое, можно сказать, состязание влиятельных лиц государства в стремлении превзойти друг друга лестью и щедростью почестей, предоставляемых голосованием Цезарю. Кликами и всем своим поведением они высказывали великое рвение, как будто Цезарь был здесь и все видел. Они сразу поэтому уверовали, что сами одаривают Цезаря, а не делают все это по необходимости. Римляне разрешили Цезарю поступить со сторонниками Помпея так, как он хочет, не потому, чтобы у него не было этого права (он сам взял его), а чтобы была видимость законности его действий... Все выборы должностных лиц, за исключением тех, которые происходили в собраниях плебеев, стали зависеть от него”⁵⁰.

В результате гражданских войн Цезарь стал неограниченным правителем Римской державы. Ему были оказаны чрезвычайные почести и даны большие полномочия (пожизненная диктатура, трибунная власть, титул императора, отца отечества и т.д.). Однако Цезарь, не был вполне удовлетворен тем положением фактического монарха, которое он занимал, и мечтал об “увенчании здания”, то есть о том, чтобы стать узаконенным “шпилем” построенной им иерархической пирамиды власти. “Это увенчание понималось им как создание в Риме постоянной монархии эллинистического типа. Целый ряд фактов говорит об этом... Цезарь пытался создать новую знать. Так, например, он пополнил патрициат, сильно поредевший за время гражданских войн, плебеями. Вокруг Цезаря начал формироваться настоящий двор, труднодоступный для просителей. Личное обхождение Цезаря также изменилось: он стал нетерпеливым, раздражительным. Сенаторы имели все основания жаловаться на пренебрежительное отношение к ним диктатора”⁵¹.

Став диктатором, Цезарь не стал спокойно наслаждаться плодами своих побед. Плутарх писал: “Напротив, как бы воспламеняя и подстрекая его, они -порождали планы еще более великих свершений в будущем и стремление к новой славе, как будто достигнутая его не удовлетворяла. Это было соревнование с самим собою, словно с соперником, и стремление будущими подвигами превзойти то, что уже было совершено. Он готовился к войне [c.109] с парфянами, а после покорения их имел намерение пройти вдоль южного побережья Каспийского моря и Кавказа, обойти Понт (Черное море) и вторгнуться в Скифию (северное Причерноморье), затем напасть на Германию и граничащие с ней страны и вернуться в Италию через Галлию (современная Франция), сомкнув круг своих владений так, чтобы со всех сторон империя была окружена водными просторами”⁵².

Но этим грандиозным планам не суждено было свершиться. В 44 г. до н.э. Цезарь был убит группой республиканцев-заговорщиков, которую возглавляли Брут и Лонгин, бывшие приверженцы Помпея, прощенные Цезарем.

Цезарь усыновил своего внучатого племянника девятнадцатилетнего Октавия и оставил ему три четверти своего состояния, однако это не гарантировало мирного перехода полной единоличной власти к Октавию: закона о наследовании власти в Риме в то время еще не было. Октавию поэтому пришлось вступить в трудную и продолжительную борьбу за власть с именитыми соперниками. После перипетий борьбы за верховную власть три приблизительно равных по силе и влиянию соперника – Октавий, Антоний и Лепид вступили в союз, долженствующий “по справедливости” разделить между ними верховную власть. Этот союз известен в истории как второй римский триумвират. Вот как описывает “технологию” и цели этого союза Плутарх: “Эти трое, слив свои силы воедино, поделили верховную власть, словно какое-нибудь поле или имение. Составили они и список обреченных на смерть, включив в него более двухсот человек. Самый ожесточенный спор между ними вызвало имя Цицерона: Антоний непреклонно требовал его убийства, отвергая в противном случае какие бы то ни было переговоры. Лепид поддерживал Антония, а Октавиан спорил с обоими. Тайное совещание происходило близ города Бононии (современная Болонья), вдали от военных лагерей, на одном островке посреди реки, и продолжалось три дня. Рассказывают, что первые два дня Октавиан отстаивал Цицерона, а на третий – сдался и отдал его врагам. Взаимные уступки были таковы: Октавиан жертвовал Цицероном, Лепид – своим братом Павлом, Антоний – Луцием Цезарем, своим дядей со стороны матери.. Так, обуянные гневом и лютой злобой, они забыли обо всем человеческом или, говоря вернее, доказали, что нет [c.110] зверя, свирепее человека, если к страстям его присоединяется власть”⁵³.

Так в ноябре 43 г. до н.э. возник второй римский триумвират – союз Октавиана, Антония и Лепида, которые официально на пять лет взяли власть в свои руки якобы для приведения государства в порядок и опубликовали проскрипции – списки врагов отечества, подлежащих уничтожению. Историк Аппиан писал об этом: “Триумвиры наедине составляли списки имен лиц, предназначавшихся к смерти, подозревая при этом всех влиятельных людей и занося в список своих личных врагов. Как тогда, так и позднее они жертвовали друг другу своих родственников и друзей. Одни за другими включались в список кто по вражде, кто из-за простой обиды, кто из-за дружбы с врагами или вражды к друзьям, а кто по причине своего выдающегося богатства. Дело в том, что триумвиры нуждались в значительных денежных средствах для ведения предстоящей войны против убийц Цезаря, так как налоги с Азии были предоставлены Бруту и Кассию и поступали еще и теперь к ним, да и цари и сатрапы делали им взносы. Сами же триумвиры в разоренной войнами и налогами Европе, особенно в Италии, терпели нужду в деньгах. Вот почему они облагали тягчайшими поборами простой народ и даже женщин и изобрели пошлины на куплю-продажу и на договоры по найму. Некоторые угодили. в проскрипционные списки из-за красивых загородных домов и вилл. И было всех приговоренных к смерти и конфискации имущества из сенаторов около трехсот человек, а из так называемых всадников – две тысячи (всадники составляли второе после сенаторов сословие граждан).

Большинство из обреченных на смерть триумвиры были намерены подвергнуть публичной проскрипции после вступления своего в Рим. Но двенадцать человек или, как утверждают другие, семнадцать из наиболее влиятельных, в том числе и Цицерона, решено было устранить ранее остальных, подослав к ним убийц немедленно. Четверо из них были умерщвлены сразу. Но в то время как по Риму разыскивали других и обыскивали дома и храмы, внезапное смятение охватило город, и всю ночь были крики, беготня, рыдания, словно во взятом неприятелем городе. Вследствие того что стало известно о происходящих арестах, у каждого возникла мысль, что именно его-то и разыскивают шныряющие по городу [c.111] люди. Отчаявшихся в своей судьбе уже собирались поджечь кто свои, кто общественные здания, предпочитая в своем безумии совершить что-либо ужасное прежде, чем погибнуть. Может быть, они бы это и сделали, если бы консул Педий, обходя город с глашатаями, не обнадежил их, что утром им все станет известно.

Незадолго до наступления утра Педий вопреки решению триумвиров обнародовал список семнадцати как лиц, единственно оказавшихся виновными во внутренних бедствиях и потому осужденных на смерть. Остальным он дал официальное заверение в безопасности, не зная о решениях триумвиров. Сам Педий от переутомления скончался в ту же ночь.

Триумвиры в продолжение трех дней вступали в Рим один за другим: Октавий, Антоний и Лепид, каждый в сопровождении войск. Рим наполнился воинами. Триумвиры официально вступили в свою должность сроком на пять лет.

Ночью во многих местах города были выставлены проскрипционные списки с именами новых ста тридцати лиц в дополнение к прежним семнадцати, а спустя немного времени – еще других ста пятидесяти человек. В списки всегда заносился дополнительно кто-либо из осужденных предварительно или убитый по ошибке; все это делалась для того, чтобы казалось, что они погибли на законном основании. Было отдано распоряжение, чтобы головы убитых доставлялись триумвирам за определенную награду, которая для свободнорожденного заключалась в деньгах, а для раба – в деньгах и свободе. Все должны были предоставить свои дома для обыска. Всякий, принявший к себе в дом или скрывший осужденного или не разрешивший обыскать свой дом, подлежал смерти. Каждый желающий мог сделать донос на любого и получить за это вознаграждение”⁵⁴.

Рим охватила паника. Началась жестокая охота на людей. “Одни залезали в колодцы, другие – в клоаки для стока нечистот, третьи – в закопченные дымовые трубы под самую крышу; некоторые сидели в глубочайшем молчании под сваленными в кучу черепицами крыши. Боялись не меньше, чем убийц, одни – своих жен и детей, враждебно к ним настроенных, другие – своих вольноотпущенников и рабов, третьи – своих должников или соседей, жаждущих завладеть их поместьями. Прорвалось наружу вдруг все то, что до тех пор таилось [c.112] внутри: произошла противоестественная перемена с сенаторами и другими людьми: теперь они бросались к ногам своих рабов с рыданиями, называли слугу спасителем: и господином. Печальнее всего было, когда и такие унижения не вызывали сострадания. Происходили всевозможные злодеяния больше, чем это бывает при восстании: или взятии города врагом. Толпа грабила дома убитых,. причем жажда наживы отвлекала ее сознание от бедствий переживаемого времени. Более благоразумные и умеренные люди онемели от ужаса”⁵⁵.

Вместе со многими другими стал жертвой террора: великий оратор Рима Цицерон. Таким образом, триумвиры стали полными хозяевами государства и поделили его между собой: Антоний взял себе самую богатую долю – восточные провинции, Лепид получил Северную Африку, а Октавий – Испанию, Галлию и Иллирию (восточное побережье Адриатического моря). Италия также оставалась во власти Октавия.

Но восхождение на сияющую вершину абсолютной власти на этом, конечно, не закончилось и предстоял теперь самый трудный этап борьбы между тремя претендентами – Октавием, Антонием и Лепидом – за восхождение одного из них на самую вершину единоличной власти.

Лепид первым вышел из игры – в 36 г. до н.э. Октавию удалось лишить его власти и убрать с политической арены. Борьба с Антонием затянулась на более продолжительное время. Обе стороны начали открыто готовиться к военному столкновению. Осторожный Октавий не торопился вступать в решительную схватку, тщательно к ней готовился. Не таков был Антоний. Он вел себя на Востоке как истинный повелитель, утопая в роскоши и наслаждениях. Плутарх так описывает этот период жизни Антония: “Ко всем природным слабостям Антония прибавилась последняя напасть – любовь к Клеопатре, – разбудив и приведя в неистовое волнение многие страсти, до той поры в нем скрытые и неподвижные, и подавив, уничтожив все здравые и добрые начала, которые пытались ей противопоставить... Пока войска собирались, Антоний и Клеопатра отплыли на остров Самос (в Эгейском море) и там проводили время в развлечениях и удовольствиях. Чуть ли не вся вселенная гудела от стонов и рыданий, а в это время один единственный остров в Эгейском море много дней подряд оглашался звуками флейт и [c.113] кифар, театры были заполнены зрителями и хоры состязались друг с другом. В народе с недоумением говорили: каковы же будут у них победные торжества, если они с таким великолепием празднуют приготовления к войне?!”⁵⁶

В морской битве при мысе Акций у берегов Северной Африки 2 сентября 31 г. до н.э. Антоний был разбит и покончил с собой. Войска Октавия вступили в Египет и Клеопатра стала пленницей Октавия. Октавий намеревался доставить Клеопатру в Рим и в цепях провести по городу во время своего триумфального шествия. Однако Клеопатра разгадала эти коварные планы Октавия и покончила с собой.

Октавий оказался победителем. Он стал единственным повелителем Рима и его провинций и стал именоваться Император Цезарь Август (Октавиан). Он заложил основы государства, которое фактически было монархией, но имело республиканскую внешность. Обладая фактически монархической властью, Август всю жизнь старался ее завуалировать, делая вид, что он только первый среди равных. Он, как и Юлий Цезарь, рассматривал личную жизнь как часть политики и принуждал своих подданных жертвовать ради нее личной жизнью. Со времени Августа в Риме появились профессиональные доносчики. Август благополучно царствовал очень долго до самой смерти в 14 г. н.э. Он похоронен в Риме в огромном круглом мавзолее, руины которого сохранились до наших дней. После смерти он был причислен к богам. Божественный Август считается самым счастливым из всех римских императоров.

После Августа императорская власть стала переходить по наследству, что, безусловно, было каким-то разумным правилом установившегося монархического правления, поскольку самыми бедственными для римлян, как показал их недавний опыт, были периоды борьбы за верховную власть и корону императора. На протяжении последующих 400 лет через римский престол прошла весьма разноликая череда монархов различных императорских династий. Императоры далеко не всегда безмятежно наслаждались счастьем: как часто боялись они потерять власть, сколько их было убито явно и тайно! “В императоры попадали люди всякие: знатные и простолюдины (об одном императоре поговаривали даже, что в прошлом он был рабом), римляне и чужестранцы, [c.114] интеллектуалы и невежды, умные и глупые, энергичные и ленивые, высоконравственные и аморальные. Одни из них были серьезными государственными деятелями и доблестными полководцами, а другие – бесталанными честолюбцами, бездумными прожигателями жизни, мрачными злодеями, иногда с явными признаками скудоумия и сумасшествия”⁵⁷.

Все это можно объяснить весьма просто: не существовало никакой демократической или конкурсной процедуры отбора “кандидатов” на верховную должность императора, поэтому императорами чаще всего становились по наследству, в результате военных и дворцовых переворотов и интриг, а иногда и случайно. Свойства и мощь иерархической машины (пирамиды) власти, у руля которой. по тем или иным причинам оказывался человек, получавший титул римского императора, давали ему неограниченную власть. Император имел величайшие возможности для “самовыражения”: он мог быть изощренным политиком, отважным воином или тонким философом или, отмахнувшись от государственных дел, мог стать тщеславным актером, ловким гладиатором или самозабвенным танцором. Рим знал Августа, который с гордостью говорил, что принял Рим кирпичным, а оставляет потомкам мраморным, философа-гуманиста Марка Аврелия, благородного Тита, который, если не сделал за день ни одного благородного дела, говорил: “Друзья, я потерял этот день”. Но знал также Нерона, Коммода, Гелиогабала н прочих сумасбродов, дававших простор беззаконию, жестокости и разгулу человеческих пороков, что повлекло за собой гибель множества невинных людей. Иерархическая пирамида императорской власти, воздвигнутая Цезарем и Октавианом, просуществовала свыше четырех веков. [c.115]

39 Цит. по: Федорова Е.В. Императорский Рим в лицах. – М., 1979. С. 6.

43 Аммиан Марцеллин. История / Пер. Ю. Кулаковского и А. Сонни. – Вып. 1–3. – Киев, 1906–1908.

44 Цит. по: Федорова Е.В. Императорский Рим в лицах. – М., 1979. С. 31.

52 Цит. по: Федорова Е. В. Императорский Рим в лицах. – М., 1979. С. 48.

Библиотека Михаила Грачева

предыдущая