Добролюбов А.И.

Власть как техническая система:

О трех великих социальных изобретениях человечества

Минск: Навука i тэхнiка, 1995. – 239 с.

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания

ГЛАВА 5. НА ПУТИ К ТРЕТЬЕМУ СОЦИАЛЬНОМУ ИЗОБРЕТЕНИЮ

5.2. Научные обоснования и эволюция идеи надгосударственного правления

Сторонники этатизма и его антипода анархизма своим постоянным противоборством, спорами и дискуссиями о роли и значении государства способствовали обнажению глубинных научных истин в области обществознания и политологии. Это содействовало общему пониманию необходимости развития социальных наук, повышению социальной культуры и приобретению [c.202] фундаментальных социологических знаний, имеющих непреходящее значение и играющих решающую роль в наше время. Далее мы кратко рассмотрим научные основания и историю идей третьего социального изобретения человечества о неизбежности создания в будущем глобального надгосударственного органа управления, идей, практическая реализация которых, по мнению многих современных политологов, может стать в ближайшем будущем объективной необходимостью.

Идеи глобального управления в мировом масштабе, конечно, не могли возникнуть в древние века хотя бы потому, что тогда понятий о глобальности Земли, как и о ее конечных размерах, не существовало. Каждый ученый и мыслитель древности, как бы ни был широк его кругозор и обширны знания, в силу ограниченности средств коммуникации в те времена мог наблюдать жизнь лишь небольшого пространства обитания человека – своей страны, своего государства и его ближайших соседей. Поэтому все наблюдения, а затем, как следствие, появившиеся теоретические концепции обществознания касались главным образом локальных внутригосударственных структур и законов жизни сообщества людей. Говоря языком математики, ученые-обществоведы древности имели дело лишь с подмножеством человечества, а не со всем множеством, которое тогда было недоступно для наблюдения. Но законы науки сильны прежде всего своей общностью, независимостью от каких-то частных конкретных величин и обстоятельств. Это является причиной того, что многие закономерности и научные выводы, сделанные в прошлом для малых совокупностей людей, во многих случаях пригодны для гораздо больших совокупностей. Другими словами, знания, полученные в малых подмножествах, если, конечно, эти знания носят действительно научный характер, можно использовать и на всем множестве.

Мы уже говорили о том, что даже идеальное осуществление в каждом государстве идей “второго социального изобретения”, то есть установления правового механизма подчинения законам этого государства, не решит задачи обеспечения правового существования человечества в целом. Господство правовых законов в каждом государстве еще не обеспечивает правовое решение глобальных (межгосударственных) задач,

Это совершенно понятно с позиций математики, [c.203] точных наук и, в частности, теории систем. Когда мы считаем “системой” одно государство, то “элементами” системы являются отдельные граждане или некоторые их “подмножества” – внутригосударственные сообщества, например, партии, группировки, объединения, союзы и т.п. Когда мы считаем “системой” все человечество, состоящее из государств, “элементами” этой системы уже являются отдельные государства, рассматриваемые как подсистемы (подмножества), состоящие в свою очередь из граждан каждого государства или их внутригосударственных сообществ. Здесь структура системы повторяет структуру подсистемы “на более высоком уровне”. Такие многоступенчатые “вложенные” системы, имеющие одинаковую структуру на разных уровнях, в математике называют рекуррентными.

Итак, государство, которое мы рассматриваем как независимую целостную систему, следует с позиции всего человечества рассматривать лишь как “подсистему” или как “элемент” более крупной всемирной системы. Очевидно, что всемирная система в отличие от государственной должна рассматриваться как конечная система самого верхнего уровня, “над которой никого нет”: эта система уже не является подсистемой некой более крупной системы. Организация правовой жизни этой глобальной системы представляет сегодня для человечества важнейшую задачу, столь же актуальную, как организация правовой жизни внутри каждого государства.

Первое, что следует отметить при обсуждении вопроса о том, как наладить правовую жизнь в глобальной системе, – это применение к ней того же способа (алгоритма) управления, что и способ, примененный нами для управления в отдельном правовом государстве, то есть использование той же императивной “технологии” подчинения закону, которую мы представили в виде спортивной модели “участники – правила игры – судьи” и которая основана на разделении власти на законодательную, исполнительную и судебную. Действительно, маловероятно, что для управления глобальной системой можно “придумать нечто лучшее” по сравнению с этой-системой, многократно проверенной на практике. Но давайте рассмотрим возможности применения этой схемы подчинения закону применительно к межгосударственным отношениям. [c.204]

Прежде всего, каковы возможности разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную в глобальном (надгосударственном) масштабе? Законодательный компонент власти здесь не вызывает особых затруднений: по-видимому, нетрудно согласовать в глобальном масштабе международные правовые нормы взаимоотношений государств. (Такие нормы по большей части вопросов уже существуют сейчас.) Судебный компонент власти (организация независимой объективной судебной экспертизы межгосударственных конфликтов и вынесение объективного решения) также не вызывает сомнений в смысле его практического осуществления. Главная трудность здесь заключается, конечно, в проблеме “исполнения решений”, то есть проблеме организации “всемирной исполнительной власти”. Мы показали, что в нашей императивной правовой (“спортивной”) модели за судьями должны стоять превосходящие по отношению к каждой из конфликтующих сторон силы. Но где взять такие силы в международном масштабе, то есть где взять силы, значительно превосходящие силу каждого из государств, и вообще правомерна ли такая постановка вопроса?

Это трудная, на первый взгляд даже тупиковая проблема и ее разрешение, если оно существует, является нетривиальным, здесь не помогут полумеры или традиционно существующие способы решения межгосударственных вопросов. Для решения этой трудной нетривиальной проблемы, как и в других подобных случаях, необходимы качественно новый подход, новые идеи, требуется новое изобретение или открытие. Можно сказать, что сегодня существует главная предпосылка появления такого изобретения глобального масштаба – это острая практическая необходимость, нужда человечества в его появлении. И надо сказать, что, к счастью, идеи этого “третьего изобретения” не только “носятся в воздухе”, но и высказываются в печати. Это идеи глобализации политических наук и создания всемирного надгосударственного органа ⁹⁵, хотя они сегодня многим кажутся неприемлемыми и даже еретическими или бессмысленными.

Однако следует вспомнить, что новые республиканские идеи “второго социального изобретения” (о принудительной периодической замене здравствующих и преуспевающих лидеров новыми оппозиционными лидерами) [c.205] в свое время также казались ересью и бессмыслицей. Конечно, пока идеи предполагаемого третьего социального изобретения не стали общепризнанными, можно предположить существование и других альтернативных решений проблемы правового разрешения межгосударственных конфликтов, а также с уверенностью сказать: “что-то здесь обязательно должно быть изобретено”, так как развитие человечества как системы неизбежно привело к необходимости этого “третьего изобретения”.

Можно предположить, что трудности внедрения этого третьего изобретения очень велики, хотя принципиальных трудностей здесь нет, а есть лишь “технические”, способы преодоления которых науке хорошо известны. Главная трудность реализации “третьего изобретения” заключается в его глобальном характере. Здесь все без исключения государства должны выполнять “правила игры”, то есть подчиняться центральному главному судейскому органу, предписывающему, в частности, не иметь уровень вооружения выше некоторого коллективно согласованного, запрещающему производство оружия агрессии и массового уничтожения, имеющему право инспекции и контроля и т.п. Неподчинение этим правилам хотя бы одного из государств, не пожелавшего отказаться от более высокого по сравнению с другими уровня вооружений, тотчас приведет к общему нарушению безопасности и невозможности правового подхода к разрешению межгосударственных конфликтов. Это можно сравнить, например, с ситуацией, когда среди мирных рыбацких судов и лодок появляется вооруженный военный крейсер: при возникновении конфликта здесь в силу вступило бы известное правило “сильный всегда прав” и мир снова стал на путь гонки вооружений, каждый старался быть сильнее или хотя бы не слабее других, приступил бы к организации союзов и блоков, поиску путей сплочения и единства перед агрессором и тому подобным хорошо известным нам сейчас мероприятиям.

Можно сказать, что “третье изобретение” сейчас так же необходимо человечеству, как когда-то были необходимы первые два. Главная задача заключается в том, чтобы внедрение этого изобретения не было столь долгим и кровавым, как внедрение первых двух. Пессимистический вывод заключается в том, что главная мысль [c.206] “третьего изобретения” о создании глобальной надгосударственной власти будет осознана человечеством лишь после нового мирового конфликта (третьей мировой войны), оптимистический вывод – это произойдет до такого конфликта.

Трудно предсказать положительные последствия в случае практической реализации “третьего изобретения”, то есть создания надгосударственного органа, способного обеспечить правовое разрешение межгосударственных конфликтов и избавляющего государства от внешней агрессии. Главным, по-видимому, будет устранение существующей тенденции государств к постоянному усилению военной мощи, поскольку в том пока еще гипотетическом мире (где отменен главный закон борьбы: “Кто кого?”) конфликты между сильными и слабыми государствами, так же как и конфликты между двумя сильными или двумя слабыми, будут решаться правовым способом – благодаря верховному судейству надгосударственного органа, чьи решения обязательны. То, что государства не будут стремиться к усилению военной мощи, вызовет отсутствие стремления к территориальной экспансии, увеличению территории и “людских ресурсов”, поскольку безопасность и большого, и малого государства будет одинаково гарантирована и жить в малом государстве будет не менее безопасно, чем в большом. Другими словами, могут быть подрублены корни извечного стимула и оправдания агрессии – страха стать слабее других или, что почти то же самое, желания быть сильнее других. Государственной заботой станут экономические, экологические, национальные вопросы, борьба с преступностью и другие насущные проблемы. Будет положен конец роковой ситуации, в которой на протяжении всей истории жили народы, когда, по словам Р. фон Вейцзекера, “каждая страна считала, что она может обеспечить свою безопасность, только будучи сильнее других, когда мирное время рассматривалось как период подготовки к следующей войне”⁹⁶.

Мы уже говорили, что сторонники различных научных школ в области общественно-политических наук, в частности наук о государственном устройстве, за всю историю своего противоборства выработали много ценных научных идей, концепций, накопили и проанализировали большой арсенал аргументов “за” и “против” многочисленных теоретических и эмпирических [c.207] обоснований различных социальных моделей. Одним из ценных выводов общественно-политической мысли является вывод о неизбежности коренной реорганизации политического устройства мира, сложившегося на протяжении веков и тысячелетий существования человека и существующего в наше время. Этот же вывод можно сделать с позиций научно-теоретических знаний (в частности, с позиций теории иерархических систем) и так называемого обыденного политического сознания, основанного на опыте и здравом смысле. Действительно, не будет преувеличением сказать, что существующая политическая мировая система зарождалась и сложилась еще в те времена, когда человек был лишен коммуникаций, веками жил на одной территории и главной его заботой была защита от внешних врагов и охрана своей территории. Теперь, когда развитие человечества достигло фантастических успехов, когда современный авиалайнер за один час может пересечь границы нескольких государств, а телекоммуникации охватили весь земной шар, политическое устройство мира остается почти тем же, что и при жизни первобытного человека: по-прежнему главной заботой государств является охрана границ, обеспечение обороноспособности и боеспособности и т. п. Налицо явный архаизм, требующий кардинальной перестройки.

Главным определяющим требованием перестройки мирового политического устройства является независимый фактор (аргумент) человеческого бытия – его развитие. Развитие человечества (прогресс) – это не зависящий от воли людей процесс, идущий лишь в одном направлении, процесс, основанный, конечно, на главном уникальном качестве человека – его разумности. Разум человека и его способность действовать на Основе своего познания материального мира и являются генератором этого неуклонного, ничем не сдерживаемого процесса, называемого развитием или прогрессом. Именно степень развития является той независимой координатой, определяющей многие другие факторы и критерии жизни общества, в частности политическое устройство и межгосударственные отношений. Отставание политической и организационной форм существования общества и его социальной культуры от общего развития общества может быть причиной серьезных крупномасштабных (глобальных) проблем, которые мы и наблюдаем [с.208] сегодня. Развитие и прогресс лишь обострили и сотни раз все традиционные заботы человека: армии стали в тысячи раз более мощными, многочисленными и оснащенными “продуктами развития и технического прогресса”, масштабы конфликтов то и дело приближаются к мировым.

Достойно удивления и уважения то, что многие мыслители и ученые Нового времени, эпохи, зародившейся еще в период Средневековья, когда степень развития человечества еще не шла ни в какое сравнение, с современной, высказывали в своих трудах мысли о необходимости поиска новых форм государственного правления, обеспечивающих устойчивость социальных отношений, новых форм межгосударственных отношений и, в частности, говорили о неизбежности учреждения “надгосударственного” глобального правового органа. Эти ученые стояли у истоков разработки идей, относящихся к упомянутому нами “третьему социальному изобретению” человечества. Кратко рассмотрим некоторые из этих идей.

Выдающийся мыслитель Франции и исследователь международных отношений Эмерик Крюсе в числе первых мыслителей Нового времени выдвинул предложение о создании постоянной универсальной международной организации на основе договора “между государствами. Он предлагал пригласить в эти организации в качестве равноправных членов государства трех континентов – Европы, Азии и Африки. Идеи Крюсе, несомненно, оказали влияние на последующие исследования межгосударственных отношений.

Еще большее внимание вопросам межгосударственных отношений, войны и мира уделял в своих исследованиях французский мыслитель Сен-Пьер, который писал, что войны сами по себе никогда не исчезнут, если не будут приняты специальные меры международного масштаба на основе всеобщего закона. Он писал о низкой “устойчивости межгосударственных отношений ввиду того, что государства не признают никакого главенства над собой”, то есть из-за отсутствия “надгосударственного” уровня власти. Сен-Пьер предлагал создать международную конфедерацию с обязательным участием всех “значительных держав”, способную противодействовать агрессивным намерениям любого члена конфедерации. Он предлагал учредить международный [c.209] суд и создать международную армию, чтобы заставить “честолюбцев держаться в рамках общего договора”⁹⁷.

Великий немецкий философ И. Кант писал, что для обеспечения нормальной жизни общества необходима принципиально новая структура социальных отношений – великое объединение государств, “примера которого наши предки еще не показывали”⁹⁸. По мнению Канта, война – это следствие того, что люди не идут за голосом “практического разума”, он верил в то, что человечество избавится от международных конфликтов и войн при создании международной правовой системы на основе договора. Политика, говорил Кант, “должна стать на колени перед правом”, он призывал к ликвидации в государствах постоянных армий.

Великий английский философ Т. Гоббс принадлежит к мыслителям Нового времени, которые начали рассматривать государство и межгосударственные отношения исходя из разума и опыта, а не с позиций религиозных верований, теологических и этических доктрин. Гоббс указывал на три основные причины международных войн и конфликтов – соперничество, недоверие и жажда славы. Он считал, что в результате беспристрастного и объективного, почти математического анализа социальных явлений можно найти структуру всеобщей власти, заставляющей людей подчиняться закону. Гоббс писал: “Пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех”⁹⁹. Другими словами, Гоббс считал, что лишь мировое правительство, стоящее над властью отдельных государств, способно покончить с войной между народами. Такое надгосударственное устройство должно, по мысли Гоббса, играть роль “земного бога”, некой всемогущей, но социально справедливой инстанции ¹⁰⁰.

Гоббс был сторонником императивных форм поддержания мира среди людей, отношения между которыми, [c.210] как он считал, определяются противоборством, конфликтами и враждой. Императивная схема обеспечении мира Гоббса чрезвычайно сходна с изложенной нами в предыдущей главе “спортивной моделью” подчинения правилам игры, которую мы, перенеся на международный уровень, назвали третьим великим социальным изобретением человечества. Она заключается в создании специального надгосударственного органа, который обладает властью по отношению к нарушителям закона. Гоббса, таким образом, можно с полным правом считать одним из основных авторов “третьего изобретения”, идеи которого сегодня все больше овладевают умами многих ученых, общественных и политических деятелей.

Гоббса часто упрекают в том, что его императивные (принудительные) меры обеспечения мира и безопасности (как и господствующие в эпоху феодализма теологические доктрины) основаны на признании так называемой порочности природы человека и направлены на ее подавление. Такой упрек, конечно, справедлив: пороки человека – не главные его качества. Однако повторим уже сказанную выше мысль, что делать какие-либо категорические выводы о качествах человека весьма рискованно, и здесь лучше обратиться к статистике, историческим и иным фактам, а не к доктринам. Факты новейшей истории говорят в пользу высказываний Гоббса о том, что стихийное, ничем не ограниченное соперничество на государственных и межгосударственных уровнях и жажда власти руководителей очень часто становятся источником неисчислимых бед народа. Даже при очень низком проценте “порочных личностей” в обществе всегда существует вероятность захвата власти одной такой личностью (техника и специфика стихийной борьбы претендентов на власть, как мы описали в главе 2, способствуют продвижению отнюдь не лучшей части участников “восхождения” на вершину пирамиды власти). Поэтому идеи Гоббса о необходимости “силовых приемов” для соблюдения законов выглядят не столь жестокими и излишними.

Гоббсовскую императивную (“силовую”) схему подчинения закону легко понять и оправдать и с позиций “обыденного мышления”, то есть с позиций человека, не искушенного в теории государства, права и обществоведения. В каждом государстве имеются внутренние [c.211] законоохранительные силы (суд, полиция, милиция), стоящие на страже закона и принуждающие соблюдать его тех, кто его нарушает. Без таких сил принуждения не обходится ни одно государство мира независимо от политического строя. (Факт, достойный размышлений.) Без этих сил в любом государстве каждому его гражданину было бы опасно и даже страшно жить. Переходя от государственного уровня к межгосударственному, мы можем констатировать очевидный факт, что человечество сегодня живет без этих законоохранительных сил, стоящих над государствами, способных заставить их соблюдать межгосударственные законы и наказывающих нарушителей. В таком мире страшно и опасно жить, и если сегодня этот страх большинство людей не испытывают, то это, пожалуй, можно объяснить тем, что они не знают степени реальной опасности, или тем, что человек ко всему привыкает, даже к страху.

Гоббсовская императивная схема обеспечения мира и безопасности, когда превосходящие над конфликтующими сторонами силы выступают в миротворческой роли и “принудительно” останавливают конфликты, неоднократно была проверена на практике, в том числе и в наше время. Известны факты, когда военный конфликт между малыми государствами или объединениями был прекращен благодаря вмешательству более крупной “третьей стороны” (в этих случаях конфликт обычно разрешался не без выгоды для “третьей стороны”, являющейся обычно, так же как и конфликтующие стороны, государством, преследующим свои интересы, однако миротворческая роль “третьей превосходящей силы” здесь налицо). Современным примером миротворческой роли надгосударственного органа является прекращение восьмилетнего ирано-иракского военного конфликта благодаря Организации Объединенных Наций. Если бы могла сработать императивная (“силовая”) схема прекращения этого конфликта в самом начале, были бы сохранены сотни тысяч жизней! Еще более современным и близким нам примером может служить сегодняшний конфликт между Арменией и Азербайджаном из-за территориальных притязаний. В мировой прессе высказывается не лишенное оснований мнение, что, “если бы не Москва, конфликт между Арменией и Азербайджаном сегодня мог бы принять характер затяжной войны, подобной недавней [c.212] ирано-иракской, с миллионными жертвами”¹⁰¹. Выходит, что реальная практика международной жизни говорит о том, что миротворческая деятельность “третьей силы” является чуть ли не единственным способом оперативного прекращения военных конфликтов и эта ее способность достойна того, чтобы серьезно обсудить вопрос о ее реализации в глобальном масштабе, когда “силовое решение” (с выгодой для себя) принимает не отдельная страна, а международный правовой нейтральный надгосударственный орган. Эта “силовая схема” мирного решения конфликтов должна носить всеобщий характер и обеспечить оперативное правовое решение конфликта между любыми без исключения государствами, будь то Армения и Азербайджан, Иран и Ирак или США и Россия. И такая глобальная схема возможна и технически осуществима в наше время!¹⁰²

Описанная нами в главе 4 “спортивная модель подчинения правилам игры”, по сути дела, воспроизводит с небольшими изменениями гоббсовскую императивную схему подчинения закону. Во-первых, эта модель иллюстрирует именно императивные правовые методы подчинения: к тому, кто не подчиняется правилам игры, применяют наказание и силовые приемы – предупреждение, удаление из игры, запись поражения, лишение права на игру в будущем и т. д. Здесь можно возразить, как возражали Гоббсу его оппоненты, что основная масса участников состязаний уважает правила игры и соблюдает их, что нарушение правил – это “не типичное явление”, оно проявляется лишь “в отдельных случаях”, а в основном спортсмены правила соблюдают… Но именно для таких “отдельных случаев”.и существует – и в спорте, и в обществе – “репрессивный аппарат судей”.

Гоббса критикуют за то, что он обвинял человека в якобы свойственном ему эгоизме и враждебности по отношению к себе подобным. Однако, не делая абстрактных обобщений, здесь тоже следует обратиться к [c.213] известным (к счастью, довольно редким) фактам. После Гоббса немало крупнейших ученых, психологов, философов обосновали и в ряде случаев даже экспериментально исследовали эти упомянутые Гоббсом нелучшие качества человека (соперничество, недоверие, жажда власти и т.п.) и пришли к заключению, что эти качества существуют в людях в разной степени. Различные “реакционные” (по недавним определениям наших учебников) авторы по-разному отзывались о качествах человека, и с их мнением, конечно, не всегда можно согласиться. Так, например, знаменитый немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788–1860), за которым закрепилась слава великого пессимиста, говорил, что в обществе всегда найдется человек, способный убить другого только для того, чтобы смазать его жиром сапоги ¹⁰³, а не менее знаменитый немецкий философ Фридрих Ницше (1844–1900) (который, кстати сказать, написал книгу “Воля к власти”, запрещенную у нас по “непонятным” причинам в годы культа личности Сталина) говорил, что против эгоизма любого живого существа, в том числе и человека, бессильны доводы разума и здравого смысла, поскольку это существо иррационально и больше любит жизнь, чем смысл ее”¹⁰⁴.

Этим мыслителям было известно много исторических фактов, позволивших сделать им подобные выводы об эгоизме человека. Давайте посмотрим (под углом зрения проверки правомерности мнений упомянутых выше “реакционных” мыслителей) на факты истории цивилизованного общества и факты нашего времени. Разве не появлялись в новейшие времена теоретики и обоснователи неизбежности и правомерности войн и насилия, сторонники перенесения “закона джунглей” в человеческое общество? Разве не появились в это же время великие преступники государственного и межгосударственного масштаба, подтвердившие самую мрачную “клевету на человека” со стороны “реакционных” мыслителей прошлого? Разве не было газовых камер, зверских пыток, убийств в подвалах и казематах НКВД, массовых клеветнических доносов друг на друга, совершавшихся вполне нормальными (с медицинской точки зрения) людьми? Опыт новейшей истории свидетельствует о том, как часто “отдельные” социальные безумцы, овладев централизованной государственной властью, возглавляли организованные ими глобальные социальные безумства – войны [с.214] и иные массовые социальные эксперименты над бесправным народом.

Последние факты из жизни современного общества также часто наводят на мысль о приемлемости императивной модели Гоббса для обеспечения безопасности, как и других идей описанного нами “третьего социального изобретения”, направленных, в частности, на запрет производства современного оружия агрессии. Все газеты мира писали о том, что по религиозным и идеологическим мотивам иранское правительство приговорило к смертной казни гражданина Англии писателя Рушди и даны указания о приведении в исполнение этого приговора. Поэтому легко представить, что какое-то большое или малое государство, обладающее мощным современным оружием агрессии, например ракетой с ядерным зарядом, может приговорить за некие серьезные или несерьезные прегрешения другую страну или город, например Москву, Токио, Стокгольм или Тегеран. В свете сказанного, а также приведенных древних, новых и новейших фактов об “отдельных случаях человеческого эгоизма и властолюбия” императивная гоббсовская модель обеспечения власти закона, как и идеи “третьего изобретения” о надгосударственном контролирующем органе, не кажется неоправданно жестокой и “силовой”. Согласившись с некоторыми мыслителями и философами, что род человеческий в лице своих представителей может проявлять черты и ангела и зверя ¹⁰⁵, можно сказать, что государственная императивная система подчинения закону призвана “обуздать зверя, не создавая при этом никаких помех ангелу”.

Об утопичности мнения о том, что когда-то общество настолько воспитает и образует своих членов, что исчезнет опасность рецидивов варварства, насилия и невежества, говорил К. Маркс: “Кажется, что по мере того, как человечество подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей либо рабом своей собственной подлости. Даже чистый свет науки не может, по-видимому, сиять иначе, как только на мрачном фоне невежества”¹⁰⁶. Эти слова подтверждают правомерность императивной модели Гоббса и идей описываемого здесь “третьего социального изобретения человечества”, предусматривающих силовое пресечение насилия и агрессивных устремлений. Интересно, что в современном мире понятие невежества часто принимает неожиданно новые [c.215] и опасные модернизированные формы, одетые в тогу псевдонаучных концепций, навязываемых недоучившимися философами-диктаторами. Этот новый вид “цивилизованного невежества” описал Д. Оруэлл в романе “1984”¹⁰⁷.

В романе показана страна с тоталитарным режимом, прототипом которой является гитлеровское или сталинское государство. Невежественный философ-диктатор навязал народу свои доморощенные “философские” формулы, призванные служить оправданием тоталитаризма “отца народов”. Формулы-лозунги диктатора таковы: “Война – это мир”, “Свобода – это рабство”, “Незнание – сила”. Это фантасмагорическое и в то же время вполне реальное тоталитарное государство, которое может быть построено в современном технически развитом обществе. Оруэлл показал, что, опираясь на современную технику пропаганды, диктатор способен воплотить упоминавшийся нами принцип “религия монарха определяет религию подданных” и навязать извращенную военизированную идеологию большей части народа, который со временем забывает существовавшую когда-то “старую” общечеловеческую мораль. Тоталитарная система, описанная Оруэллом, может стать практически неуязвимой, она обладает устрашающей силой и устойчивостью и бороться с ней после того, как она уже построена и отлажена, невозможно. Мы это хорошо знаем на опыте “своей” тоталитарной сталинской системы, бороться с которой можно было лишь одним способом – не дать ей возникнуть. И снова можно сделать вывод об актуальности для современного мира идей “третьего изобретения”, которое предлагает способы предотвращения появления военизированных диктатур.

Вслед за Т. Гоббсом другой крупный представитель английской политической и правовой мысли конца XVIII – первой половины XIX века И. Бентам призывал государства заключить договор, ограничивающий количество войск, а для поддержания международного мира и разрешения конфликтов он, так же как и Гоббс, предлагал создать международные вооруженные силы ¹⁰⁸. Бентам даже сделал наброски проекта международной организации, в котором были предусмотрены международный конгресс, общий суд и в последующем – вооруженные силы. Предусматривалось правовое разрешение споров между государствами и нациями, при этом гарантом [c.216] выполнение решений суда должны быть международные вооружённые силы.

Следует отметить, что идеи надгосударственной глобальной цивилизованной власти были не только предметом исследований философов и ученых, но и темой многих выдающихся художественных произведений. Из русских авторов следует отметить Даниила Андреева (1906–1959), сына известного русского писателя Леонида Андреева, и его книгу “Роза мира”, начатую автором в сталинской тюрьме и, конечно, не увидевшую свет при его жизни. Приведем несколько цитат из этой книги: “Я принадлежу к тем, кто смертельно ранен двумя великими бедствиями: мировыми войнами и единоличной тиранией. Такие люди не верят в то, что корни войн и тираний уже изжиты в человечестве или изживутся в короткий срок. Может быть отстранена опасность данной тирании, данной войны, но некоторое время спустя возникнет угроза следующих”. “Решающая ступень к этой цели (предотвращения межгосударственных войн. – А. Д.) – создание Всемирной федерации государств как независимых членов, но с тем, чтобы над Федерацией была установлена особая инстанция, о которой я уже упоминал, инстанция, осуществляющая контроль над деятельностью государств и руководящая их бескровным и безболезненным преобразованием изнутри. Именно бескровным и безболезненным: в этом все дело, в этом ее отличие от революционных доктрин прошлого”¹⁰⁹.

Говоря о сегодняшнем устройстве мира, мы можем сказать, что оно весьма далеко от описанных выше идей классиков государствоведения и политологии и от модели описанного нами “третьего изобретения”, когда каждому большому и малому государству гарантируется безопасность. Следуя нашей традиции описывать и пояснять в. данной книге сложные явления на простых “механических” моделях, сегодняшнее мировое устройство можно. описать при помощи следующей “военно-морской” модели. Здесь государства – члены мирового сообщества – это корабли, плавающие в водах мирового океана. Среди кораблей-государств есть большие и малые, современные и устаревшие. Есть корабли, сделанные по последнему слову техники, с атомными двигателями и электронными приборами, но есть и старые, архаичные, как древние галеры, где подневольные гребцы прикованы [c.217] цепями к веслам. На каждом корабле свой порядки. На одном жестокая власть бессменного капитана является абсолютной, на другом его власть слаба, на третьем капитана выбирают демократическим путем, на четвертом в результате частых военных переворотов свергнутого капитана бросают за борт или вешают на реях. На одних кораблях команды имеют большую свободу, на других – меньшую. Есть корабли, где разрешен переход членов команды с корабля на корабль, а на других за это полагается смертная казнь как за государственную измену. Все это – внутренняя жизнь кораблей. Но существуют еще и отношения кораблей друг с другом. Есть корабли-соперники, корабли-союзники, корабли-враги, есть нейтральные, неприсоединившиеся. Внешние (“межкорабельные”) отношения – это в основном прерогатива руководства (капитанов и их помощников).

Руководство всех кораблей постоянно заботится об их боеспособности, которая укрепляется и совершенствуется каждодневно, даже в мирное время. Военная мощь кораблей постоянно растет. Некоторые из них оснащены ядерными ракетами, сложной электронной техникой; а некоторые имеют устаревшее вооружение и делают всё возможное, чтобы его модернизировать и обновить.

Все корабли готовятся к возможному (и никем из них не желаемому!) сражению. Это сражение пока предполагаемое, воображаемое, но подготовка к нему идет полным ходом. Всем ясно, что оно будет роковым для многих, если не для всех, потому что даже вода в океане может закипеть, если будет применено все имеющееся оружие. С течением времени степень глобальности этого будущего сражения возрастает, потому что корабли с каждым днем становятся всё могущественнее и мощнее. Мирная жизнь людей (команд кораблей) все более ухудшается, потому что на повышение боеспособности кораблей уходят большие средства. И тем страшнее становится будущее этой по существу обреченной армады кораблей, тем ужаснее, гибельнее будет неизбежное сражение.

Как найти выход, хотя бы теоретически возможный? Что нужно делать сегодня, чтобы избежать ежедневно и ежечасно грозящей катастрофы, которая готовится сейчас, так сказать, самыми мирными и добропорядочными способами: укреплением могущества и силы каждого корабля-государства, честным и напряженным трудом его [c.218] граждан (команды), повышением производительности труда, использованием научных достижений, дисциплиной, сплоченностью граждан вокруг своего руководства и т. п. Существует ли выход из создавшегося и усугубляющегося с каждым днем положения?

Избежать рокового конфликта можно только на основе единой глобальной модели мира. Военные корабли в нашей “корабельной” модели общества не должны быть абсолютно независимыми. Уже сейчас можно наметить пути решения этой проблемы. Главный из них – создание надгосударственного (“надкорабельного”) императивного правового органа.

Кто и как сможет создать такой орган? Вот в чем вопрос. Правительства, премьеры и президенты – это капитаны и руководители кораблей-государств, каждый из которых заботится о своем корабле – об укреплении его силы и мощи, а часто – и об ослаблении других кораблей-соперников. Для решения проблемы мира надо стать выше интересов каждого корабля-государства во имя людей, составляющих сегодня “команды” столь разных кораблей-государств. Кто и как это сделает? Где тот Совет Богов, который займется этим и которому разрешат, которого уполномочат и оснастят необходимыми техническими и материальными ресурсами (в том числе вооружением, без которого не обойтись)? Видимо, такой Совет не появится сам собой. Но если человечество его не создаст, миру грозит гибель.

Что можно предпринять? Только одно – создать глобальное цивилизованное управление описанной “военно-морской армадой кораблей”, чьи решения, касающиеся вооружений и военных действий (но не внутренней жизни), обязательны для всех кораблей-государств и которое взяло бы на себя роль цивилизованного арбитра, судьи, а если нужно, и полицейского в разрешении межгосударственных конфликтов. Другого, как пытался обосновать автор в этой книге, не дано. [c.219]

95 См.: Печчеи А. Человеческие качества. – М., 1985; Шахназаров Г. Мировое сообщество управляемо // Правда. – 1988. – 15 января.

96 Вейцзекер Р. фон. Секрет искупления в нашей памяти // Новое время. – 1990. – № 41. – С. 40.

97 Цит. по: Ермошин В. В. Проблема войны и мира в политико-правовых учениях Нового времени. – М., 1989. С. 54.

99 Гоббс Т. Избранные произведения: В 2 т. – Т.1. – М., 1965. С. 152.

100 Следует сказать, что попыткой создания “земного бога”, стоящего над государствами, к которому как к верховной власти относятся монархи и правители государств, являются надгосударственные религиозные иерархии, например католическая во главе с папой римским. Миротворческая роль этих иерархий подтверждена многими историческими фактами.

102 С позиции изложенной в настоящей книге теории глобальной миротворческой власти современная Организация Объединенных Наций или Лига наций (после первой мировой войны), лишенные “превосходящих миротворческих сил”, являются лишь первой ступенью описываемого здесь третьего социального изобретения, они в большинстве случаев “судьи без власти” или “полицейские без оружия”.

103 Шопенгауэр А. Об основе морали // Шопенгауэр А. Собрание сочинений. – Вып. 15. – М., 1912. С. 194.

104 Цит. по: Вересаев В.В. Живая жизнь. – СПб., 1915.

105 См.: Этическая мысль: Научно-публицистические чтения. – М., 1988. С. 277.

108 См.: Ермошин В.В. Проблема войны и мира в политико-правовых учениях Нового времени. – М., 1989. С. 132.

109 Андреев Д.Л. Роза мира: Метафилософия истории. – М., 1991. С. 7, 10.

Библиотека Михаила Грачева

предыдущая