Библиотека Михаила Грачева

	предыдущая		следующая
		оглавление

Трудность одновременного повиновения Богу и человеку. Наиболее частым предлогом для мятежа и гражданской войны служила в течение долгого времени во всех христианских государствах недостаточно разрешенная и поныне трудность повиноваться одновременно Богу и человеку в тех случаях, когда повеления того и другого противоречат друг другу. Вполне очевидно, что, когда человек получает два противоречивых приказания и знает, что одно из них исходит от Бога, он обязан повиноваться этому приказанию, а не другому, хотя бы и отданному ему его законным сувереном (монархом или сувереном собрания) или собственным отцом. Трудность поэтому заключается в том, что, когда люди получают какое-нибудь повеление от имени Бога, они во многих случаях не знают, исходит ли это повеление от Бога или же тот, кто приказывает им, злоупотребляет именем Бога ради своих личных целой. Ибо, [c.448] подобно тому как в еврейской церкви было много лжепророков, добивавшихся славы в народе вымышленными снами и видениями, точно так же и в церкви Христа имеется много лжеучителей, добивающихся славы в народе фантастическими ложными учениями, дабы благодаря этой славе (такова уж природа честолюбия) управлять людьми в своих личных интересах.

Но нет трудности для тех, кто различает между необходимым и не необходимым для спасения. Однако трудность повиноваться Богу и гражданскому суверену на земле не имеет значения для тех, кто умеет различать между необходимым и не необходимым для их принятия в Царство Божие. Ибо если повеление гражданского суверена таково, что оно может быть выполнено без потери вечной жизни, то неповиновение неправомерно, и в подобном случае приобретают значение правила апостолов: Слуги, повинуйтесь во всем своим господам! и Дети, повинуйтесь во всем своим родителям!, а также правило нашего Спасителя: Книжники и фарисеи сидят на Моисеевом седалище, и поэтому все, что они скажут, соблюдайте и делайте. Если же повеление таково, что не может быть выполнено без того, чтобы не быть осужденным на вечную смерть, то было бы сумасшествием повиноваться ему, и в этом случае приобретает значение совет нашего Спасителя: Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить (Матф. 10, 28). Поэтому все люди, желающие избежать как тех наказаний, которым они могут быть подвергнуты в этом мире за неповиновение своему земному суверену, так и тех, которым они могут подвергнуться в грядущем за неповиновение Богу, необходимо должны научиться хорошо различать между необходимым и не необходимым для вечного спасения.

Все, что необходимо для спасения, содержится в вере и в повиновении. Все, что необходимо для спасения, содержится в двух добродетелях: в вере в Христа и в повиновении законам. Если бы последняя из этих добродетелей была совершенна, то ее одной было бы для нас достаточно. Однако так как мы все виновны в неповиновении законам Бога не только в силу нашего первородного греха в Адаме, но и в силу наших нарушений этих законов в настоящем, то необходимым условием нашего спасения является не только повиновение на весь остаток нашей жизни, но и отпущение грехов за прошлое. А это отпущение есть награда за нашу веру в Христа. Что ничто другое не требуется для спасения, ясно видно из того, что Царство Небесное закрыто лишь для грешников, т.е. для тех, кто не повинуется [c.449] закону или нарушает его; но даже и для таких оно не закрыто в том случае, если они раскаются и уверуют во все догматы христианской веры, необходимые для спасения.

Какое повиновение необходимо. Так как Бог во всех наших делах засчитывает волю за деяние, то повиновение, которого он от нас требует, есть серьезное усилие к повиновению, и это повиновение называется всеми теми наименованиями, которые обозначают усилие. И поэтому это повиновение обозначается иногда словом любовь, так как это слово подразумевает волю к повиновению. И сам наш Спаситель считает любовь к Богу и к ближнему исполнением всего закона. Иногда же это повиновение обозначается словом справедливость, ибо справедливость есть воля воздать каждому его собственное, т.е. стремление повиноваться законам. Иногда же это повиновение обозначается словом раскаяние, так как слово раскаяние подразумевает отвращение от греха, что означает то же, что возвращение воли к повиновению. Всякий поэтому, кто непритворно желает выполнить заповеди Бога, искренне раскаивается в нарушении этих заповедей; всякий, кто любит Бога всем сердцем и своего ближнего, как самого себя, проявляет то повиновение, которое необходимо для его принятия в Царство Божие. Ибо, если бы Бог требовал полной невинности, никакая плоть не могла бы спастись.

И каковы законы. Но каковы те заповеди, которые Бог нам дал? Являются ли заповедями Бога все те законы, которые были даны евреям рукой Моисея? Если они таковы, то почему не учат христиан повиноваться им? Если же они не таковы, то какие же другие законы суть заповеди, кроме естественных законов? Ибо наш Спаситель Христос не дал нам новых законов, а лишь совет соблюдать те законы, которым мы подчинены, т.е. естественные законы и законы наших различных суверенов. И в своей Нагорной проповеди Христос не дал никакого нового закона евреям, а лишь изложил им законы Моисея, которым евреи были подчинены раньше. Законы Бога суть поэтому лишь естественные законы, основным из которых является тот, что мы не должны нарушать нашей верности, т.е. заповедь повиноваться нашим гражданским суверенам, поставленным над нами нашим взаимным договором между собой. И этот закон Бога, повелевающий повиновение гражданскому закону, содержит в себе как логическое следствие повеление подчиняться всем предписаниям Библии, которая (как я доказал это в предшествующей главе) есть закон лишь там, где гражданский суверен объявил ее таковым, [c.450] а в других местах она лишь совет, который человек на свой собственный страх и риск может, не совершая ничего несправедливого, отказаться выполнить.

Кому мы должны верить, будучи христианской веры. Зная теперь, каково то повиновение, которое необходимо для спасения, и кому мы им обязаны, мы должны вслед за этим рассмотреть вопрос веры, а именно кому мы должны верить и почему мы должны верить, а также каковы те догматы или пункты, в которые необходимо верить желающим спастись. И прежде всего, что касается лица, которому мы верим, то это необходимо должно быть лицо, которое говорило с нами, ибо невозможно верить кому бы то ни было, не узнав прежде, что он говорит. Поэтому лицом, которому верили Авраам, Исаак, Иаков, Моисей и пророки, был сам Бог, который говорил с ними сверхъестественным образом, а лицом, которому верили апостолы и ученики, общавшиеся с Христом, был сам наш Спаситель. Но о тех, с кем никогда не говорили ни Бог-Отец, ни наш Спаситель, нельзя сказать, что лицом, которому они верили, был сам Бог. Они верили апостолам, а после них – пастырям и учителям церкви, внушавшим им веру в историю Ветхого и Нового завета. Таким образом, вера христиан после эпохи нашего Спасителя имела своим основанием, во-первых, репутацию их пастырей, а затем авторитет тех, кто сделал Ветхий и Новый завет правилом веры, а это могли сделать одни лишь христианские суверены. Поэтому эти суверены являются верховными пастырями и единственными лицами, которые говорят нынешним христианам от имени Бога, за исключением таких лиц, с которыми Бог в наши дни говорит непосредственно, сверхъестественным образом. Однако так как много лжепророков появилось в мире, то другие люди должны испытывать духов, от Бога ли они или нет (как это советует апостол Иоанн в 1-м Послании 4, 1). И так как испытание учений есть дело верховного пастыря, то лицом, которому все, кто не имеет специального откровения, обязаны верить, является во всех государствах верховный пастырь, т.е. гражданский суверен.

Основание христианской веры. Основания, в силу которых люди верят какому-нибудь христианскому учению, бывают разные. Ибо вера есть дар Бога, внушающего эту веру разным людям разными путями по своему благоусмотрению. Наиболее обычной непосредственной причиной нашей веры в отношении какого-нибудь пункта христианства является вера в то, что Библия есть Слово Божие. Но много споров возбуждает вопрос о том, почему мы верим, [c.451] что Библия есть Слово Божие, как это неизбежно при всяком неправильно поставленном вопросе. Ибо вопрос ставится не так: почему мы верим, а так: откуда мы знаем, будто вера и знание есть одно и то же? И отсюда результат, что, когда одна сторона основывает наше знание на непогрешимости церкви, а другая – на свидетельстве частного духа, ни одна из них не обосновывает того, что она хочет обосновать. Ибо как может человек знать о непогрешимости церкви, не убедившись предварительно в непогрешимости Писания? Или как может человек знать, что его собственный частный дух есть что-то другое, чем вера, основанная на авторитете и доводах его учителей или на слепом доверии к его собственным дарованиям? Мало того, ничего нельзя найти в Писании, откуда можно было бы умозаключить о непогрешимости церкви, еще меньше можно из Писания умозаключить о непогрешимости какой-нибудь отдельной церкви и меньше всего – о непогрешимости какого-нибудь отдельного человека.

Вера происходит от слышания. Очевидно поэтому, что христиане не знают, а лишь веруют, что Писание есть Слово Божие и что те средства, при помощи которых Богу обычно угодно внушать людям эту веру, суть естественные пути, т.е. Бог внушает эту веру людям через их учителей. Свое учение о христианской вере в общем апостол Павел выражает словами: Итак, вера от слышания (Рим. 10,17), т.е. от слышания наших законных пастырей. Он говорит также (ст. 14 и 15 той же главы): Как веровать в Того, о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего? И как проповедовать, если не будут посланы? Отсюда очевидно, что обычная причина веры в то, что писания суть Слово Божие, та же, что и причина нашей веры во все другие догматы, а именно слышание тех, кто законом допущен и назначен учить нас, как, например, наши родители дома и наши пастыри в церкви. И это лучше всего доказывается опытом. Ибо какой другой причиной можно объяснить то, что в христианских государствах все люди или веруют, или по крайней мере исповедуют, что Писание есть Слово Божие, а в других государствах в это едва ли верует хоть один человек, как не тем обстоятельством, что в христианских государствах людей учат этому с детства, в других же государствах их учат чему-то другому?

Но если учение есть причина веры, то почему не все веруют? Ясно поэтому, что вера есть дар Бога и что Бог дает ее тому, кому хочет. Но так как он дает эту веру при помощи учителей, то непосредственной причиной веры является [c.452] слышание. В школе, в которой многие обучаются и некоторые успевают, а другие не успевают, причиной учености тех, кто успевает, является учитель, и, однако, отсюда нельзя заключать, что ученость не есть дар Божий. Все хорошие качества проистекают от Бога, однако не все, кто обладает ими, могут считать себя вдохновенными, ибо вдохновенность подразумевает сверхъестественный дар и непосредственный перст Божий, и тот, кто претендует на это, претендует на роль пророка и должен быть подвергнут испытанию церкви.

Единственный необходимый догмат христианской веры. Однако все равно, знают ли люди, веруют ли или соглашаются, что Писание есть Слово Божие. Раз я покажу на основании ясных по смыслу мест этого Писания, какие догматы веры необходимы и единственно необходимы для спасения, эти люди должны будут знать это, верить в это или соглашаться с этим.

Unum necessarium, единственный догмат веры, который Писание делает абсолютно необходимым для спасения, – Иисус есть Христос. Под именем Христа подразумевается царь, которого Бог обещал раньше через пророков Ветхого завета послать в мир, чтобы царствовать вовеки под верховным владычеством Бога над евреями и теми из других народов, которые уверуют в него, и дать своим подданным ту вечную жизнь, которую они потеряли из-за грехопадения Адама. Доказав это на основании Писания, я далее докажу, когда и в каком смысле и некоторые другие догматы могут быть названы необходимыми.

Доказательство, почерпнутое из намерения евангелистов. Свой первый довод для доказательства положения, что вера в догмат Иисус есть Христос составляет всю ту веру, которая требуется для спасения, я вывожу из намерения евангелистов. Это намерение при описании ими жизни нашего Спасителя заключалось в установлении единственного догмата – Иисус есть Христос. Содержание Евангелия апостола Матфея сводится к тому, что Иисус был из рода Давида, рожден от девы, – данные, которые суть признаки истинного Христа; что волхвы пришли поклониться ему как царю иудейскому; что Ирод по этой же причине желал погубить его; что Иоанн Креститель провозглашал его; что Иисус сам и его апостолы проповедовали, что он есть царь; что он учил закону не как книжник, а как власть имущий; что он одним своим словом исцелял болезни и совершал много других чудес, которые, согласно предсказаниям, должен был совершать Христос; что его [c.453] при его вступлении в Иерусалим приветствовали как царя; что он предостерегал людей против всех тех, кто выдавал бы себя за Христа; что он был взят, обвинен и предан смерти за то, что называл себя царем; что надпись на его кресте, указывавшая причину его осуждения, гласила: Иисус из Назарета, царь иудейский. Все это имело лишь одну цель – внушить людям веру, что Иисус есть Христос. Такова была цель Евангелия апостола Матфея. Но такова же была цель всех евангелистов, как в этом можно убедиться при чтении их евангелий. Поэтому установление этого единственного догмата было целью всего Евангелия. Апостол Иоанн же ясно приводит этот догмат как вывод из его Евангелия: Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий (Иоан. 20, 31).

Из проповедей апостолов. Свой второй довод я извлекаю из содержания проповедей апостолов, как тех, что произносились при жизни нашего Спасителя на земле, так и тех, что произносились после его восшествия. Ибо при жизни нашего Спасителя апостолы были посланы, как это указано у Луки (9, 2), проповедовать Царство Божие. В самом деле, ни здесь, ни у Матфея (10, 7) Иисус не дает другого поручения апостолам, кроме лишь: Ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное, т.е. что Иисус есть мессия, царь, который должен был прийти. Что проповедь апостолов и после вознесения Христа имела то же содержание, видно из Деяний 17, 6: они повлекли, говорит апостол Лука, Иасона и некоторых братьев к городским начальникам, крича, что эти всесветные возмутители пришли и сюда, а Иасон принял их, и все они поступают против повелений кесаря, почитая царем другого, Иисуса. Это видно и из второго и третьего стихов той же главы, где апостол Павел говорит: по своему обыкновению, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний, открывая и доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых и что Сей Христос есть Иисус, Которого я проповедую вам.

Из легкости учения. Свой третий довод я беру из всех тех мест Писания, в которых объявляется, что вся требующаяся для спасения вера легка. Ибо если необходимым условием спасения было бы внутреннее признание всех учений относительно христианской веры, которым теперь учат, то не было бы на свете ничего более трудного, чем быть христианином. Если бы указанного догмата было недостаточно для спасения, то вор на кресте не мог бы спастись одним тем, что сказал: Господи, вспомни обо мне, [c.454] когда придешь в царство Твое, ибо этим он засвидетельствовал свою веру лишь в тот единственный догмат, что Иисус – царь. При указанном условии нельзя было бы также сказать (как у Матфея 11, 30), что иго Мое благо, и бремя Мое легко, и не могло бы быть сказано, как у Матфея 18, 6, будто малые дети веруют в Христа. Не мог бы также при этом условии апостол Павел сказать (1 Коринф. 1,21): Благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих, да и не мог бы сам апостол Павел спастись, а еще меньше он мог бы внезапно стать таким великим учителем церкви – он, который, может быть, никогда не думал ни о пресуществлении, ни о чистилище, ни о других ныне навязываемых догматах.

Из точных и ясных текстов (Писания). Четвертый довод взят мной из ясных и не допускающих разных толкований текстов. Во-первых, текст у Иоанна (5, 39): Исследуйте Писания, ибо вы думаете через них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют обо мне. Под писаниями здесь подразумевается Ветхий завет, ибо евреи того времени не могли исследовать Нового завета, который еще не был написан. Но в Ветхом завете насчет Христа были указаны лишь те признаки, при помощи которых люди могли бы узнать его, когда он придет, а именно что он произойдет от рода Давида, родится от девы в Вифлееме, совершит великие чудеса и т. п. Поэтому верить, что Иисус именно был этим Христом, достаточно для приобретения вечной жизни, а большего, чем то, что достаточно, не требуется; следовательно, для спасения не требуется другого догмата. Далее (Иоан. 11, 26): И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек. Поэтому вера в Христа есть вера, достаточная для вечной жизни, и, следовательно, большей веры для вечной жизни не требуется. Но вера в Иисуса и вера в то, что Иисус – Христос, есть, как видно из последующих стихов, одно и то же. Ибо, когда наш Спаситель спросил Марфу: Веришь ли ты сему? – она ответила ему: Так, Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир. Таким образом, один этот догмат достаточен для вечной жизни, а то, что сверх достаточного, не необходимо. В-третьих, Иоанн 20, 31: Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его. Значит вера в то, что Иисус есть Христос, является достаточной для обретения жизни, и, следовательно, никакой другой веры не надо. В-четвертых, 1 Иоанн 4, 2: Всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден, и всякий, любящий Родившего, любит и Рожденного [c.455] от Него. И ст. 5: Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий? В-пятых, Деян. 8, 36, 37: евнух сказал: вот вода; что препятствует мне креститься? Филипп же сказал ему: если веруешь от всего сердца, можно. Он сказал в ответ: верую, что Иисус Христос есть Сын Божий. Поэтому вера в догмат, что Иисус – Христос, достаточна для крещения, т.е. для нашего принятия в Царство Божие, и, следовательно, является единственно необходимой. И вообще во всех текстах, где наш Спаситель говорит кому-либо: Твоя вера спасла тебя, он говорит так потому, что признает, прямо или косвенно, что собеседник верит в то, что Иисус есть Христос.

Из того, что указанный догмат есть основа всех других. Последний довод я беру из тех мест, где указанный догмат объявляется основой веры, ибо тот, кто исповедует основу веры, будет спасен. Такими местами являются, во-первых, Матфей 24, 23: Если кто скажет вам: вот, здесь Христос, или там, не верьте. Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса и т.д. Отсюда видно, что следует придерживаться догмата Иисус есть Христос, хотя бы те, кто проповедует противоположное, совершали великие чудеса. Второе место – это Послание к Галатам 1, 8: Если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Но Евангелие, которое благовествовали Павел и другие апостолы, заключалось в том единственном догмате, а именно что Иисус – Христос. Поэтому во имя веры в этот догмат мы обязаны отвергать авторитет ангела с неба, а тем паче смертного, проповедующего противоположное учение. Этот догмат является, таким образом, основным догматом христианской веры. Третье место – это 1-е послание Иоанна 4, 2: Возлюбленные! Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они… Духа Божьего… узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога. Отсюда явствует, что этот догмат является мерилом и правилом, при помощи которого следует оценивать и испытывать все другие догматы, и поэтому он один является основным. Четвертым местом является Матфей 16, 18, где, после того как Петр признал этот догмат, сказав нашему Спасителю: Ты – Христос, Сын Бога Живаго, наш Спаситель ответил: Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою. Отсюда я заключаю, что это именно тот догмат, на котором все остальные учения церкви зиждутся как на своем фундаменте. Пятое место (1 Коринф. 3, 11, 12 и далее): Ибо никто не может положить [c.456] другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос. Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы – каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытывает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем, сам спасется, но так, как бы из огня. Так как это последнее место лишь отчасти ясно и легко понимаемо, отчасти же аллегорично и трудно, то из того, что ясно, можно умозаключить, что пастыри, проповедующие эту основу, а именно что Иисус есть Христос, могут спастись даже в том случае, когда они из этой основы выводят ложные заключения (слабость, которой иногда подвержены все люди); тем паче следует отсюда возможность спасения для таких людей, которые, будучи не пастырями, а лишь слушателями, верят всему, чему их учат их законные пастыри. Вера в этот догмат поэтому достаточна, а следовательно, никакой другой догмат веры не является необходимым условием для спасения.

Что же касается теперь аллегорической части приведенного места, а именно что огонь испытывает дело каждого, каково оно есть, и что сам спасется, но так, как бы из огня или через огонь (ибо в оригинале сказано διά πυρός), часть ничего не говорит против того заключения, которое я вывел из других слов, смысл которых ясен. Тем не менее, так как это место было использовано как довод для доказательства существования огня чистилища, я намерен предложить вам здесь свою догадку насчет смысла испытания учения и спасения людей как бы посредством огня. Апостол как будто намекает здесь на слова пророка Захария (13, 8, 9), который, говоря о восстановлении Царства Божиего, сказал следующее: Две части на земле будут истреблены, вымрут, а третья останется на ней. И введу эту третью часть в огонь, и расплавлю их, как плавят серебро, и очищу их, как очищают золото; они будут призывать имя Мое, и Я услышу их. День Суда есть день восстановления Царства Божиего. В этот именно день, по предсказанию апостола Петра (2 Пет. 3, 7, 10, 12), будет мировой пожар, в котором нечестивые погибнут, а остальные, которых Бог спасет, пройдут через этот огонь невредимыми и будут в нем испытаны и очищены от их идолопоклонства, подобно тому как золото и серебро очищаются огнем от шлака, и будут побуждены призывать имя истинного Бога. Намекая на это, апостол Павел здесь говорит, что день (т.е. день [c.457] Суда, великий день, когда наш Спаситель придет, чтобы восстановить Царство Божие в Израиле) подвергнет испытанию символ веры каждого и установит, кто из них является золотом, серебром, драгоценными камнями, деревом, сеном и соломой. И тогда те, кто строил ложные заключения на правильной основе, найдут свои учения осужденными, но тем не менее сами будут спасены и пройдут невредимыми сквозь этот мировой огонь и будут жить вечно, чтобы призывать имя истинного и единого Бога. В этом смысле тут нет ничего, что не согласовалось бы с остальной частью Священного писания и в чем виден был бы хоть слабый отсвет огня чистилища.

В каком смысле другие догматы могут быть названы необходимыми. Однако кто-нибудь, пожалуй, спросит: разве для спасения не необходима вера в то, что Бог всемогущ, что он творец вселенной, что Иисус воскрес, что все люди воскреснут снова из мертвых в последний день, разве эта вера не необходима для спасения в такой же мере, как вера в то, что Иисус есть Христос? На это я отвечаю, что вера во все эти догматы необходима и точно так же необходима вера во многие другие догматы, но все они содержатся в этом и могут быть выведены из него с большей или меньшей трудностью. Ибо кто же не видит, что те, кто верует, что Иисус – Сын Бога Израиля и что израильтяне имели своим Богом всемогущего Творца вселенной, тем самым верует, что Бог есть всемогущий Творец вселенной? Или как может человек верить, что Иисус – царь, который будет царствовать вечно, если он не верит, что Он снова воскрес из мертвых? Ибо мертвый человек не может осуществлять царской власти. Одним словом, тот, кто исповедует основу, а именно что Иисус есть Христос, исповедует этим сознательно все те следствия, которые он сам выводит из нее, и бессознательно все, что вытекает из этой основы, хотя бы сам верующий не обладал достаточным искусством, чтобы вывести эти следствия. Поэтому можно с полным основанием сказать, что вера в этот единственный догмат есть достаточное условие, при котором раскаявшиеся грешники могут получить отпущение грехов и, следовательно, быть принятыми в Царство Небесное.

И вера эта, и повиновение в их единстве необходимы для спасения. Показав теперь, что все повиновение, которое требуется для спасения, заключается в воле к повиновению закону Бога, т.е. в раскаянии, а что вся вера, которая требуется для того же самого, содержится в вере в догмат Иисус есть Христос, я в дальнейшем сошлюсь на все те [c.458] места Евангелия, которые доказывают, что все необходимое для спасения содержится в соединении этих двух моментов. Люди, которым апостол Петр проповедовал в первый после вознесения нашего Спасителя день Пятидесятницы, спросили его и прочих апостолов: Что нам делать, мужи и братья? (Деян. 2, 37). На это им апостол Петр ответил (ст. 38): Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святаго Духа. Таким образом, покаяние и крещение, т.е. вера в то, что Иисус есть Христос, составляют все, что необходимо для спасения. Далее, когда некто из начальствующих спросил нашего Спасителя (Лук. 18, 18): Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? – Спаситель ответил (ст. 20): Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убий, не укради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою? Когда же тот сказал, что он эти заповеди соблюдает, наш Спаситель прибавил: Продай все, что имеешь, раздай нищим и приходи, следуй за мной, что было бы равносильно высказыванию: полагайся на меня, ибо я царь. Следовательно, исполнение закона и вера, что Иисус есть царь, составляют все, что необходимо, для того, чтобы человек обрел вечную жизнь. В-третьих, апостол Павел говорит (Рим. 1, 17), что праведный верой жив будет не всякий, а лишь праведный. Таким образом, вера и справедливость (т.е. воля быть справедливым, или раскаяние) есть все, что необходимо для вечной жизни. И наш Спаситель проповедовал (Марк 1, 15): Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие, т.е. в благую весть, что Христос пришел. Поэтому покаяться и верить, что Иисус – Христос, есть все, что требуется для спасения.

Каким образом каждый из этих моментов способствует нашему спасению. Ввиду того что для нашего спасения необходимо соединенное действие двух моментов: повиновения и веры, то нелепо поднимать вопрос о том, каким из этих моментов мы оправдываемся. Тем не менее вполне уместно будет выяснить, каким образом каждый из них способствует нашему спасению и в каком смысле сказано, что мы должны быть оправданы тем и другим. И прежде всего если под справедливостью следует понимать справедливость самих действий, то никто не может спастись, ибо нет никого, кто бы не нарушал закона Бога. И поэтому когда говорится, что мы оправданы делами, то под делами следует разуметь волю, которую Бог всегда принимает за дела как у добродетельных, так и у порочных людей. [c.459] И лишь в этом смысле мы называем человека справедливым или несправедливым, и лишь в этом смысле мы говорим, что справедливость оправдывает человека, т.е. дает ему благодаря расположению Бога титул справедливого и делает его способным жить своей верой, к чему он раньше не был способен. Так что справедливость оправдывает в том смысле, в каком оправдывать – значит именовать человека справедливым, а не в смысле оправдания по закону, при котором было бы несправедливо наказывать его за его грехи.

Однако мы считаем человека оправданным и в том случае, когда его защита, хотя бы сама по себе и неудовлетворительная, принята. Так, например, когда мы выдвигаем в свое оправдание нашу волю, наше устремление исполнять закон и раскаиваемся в наших прегрешениях и Бог принимает эту волю к исполнению закона как фактическое его исполнение. Но так как Бог засчитывает волю за деяние только у верующего, то лишь вера делает нашу защиту эффективной, и в этом смысле говорится, что лишь одна вера оправдывает. Для спасения, таким образом, необходимы как вера, так и повиновение, но о них говорится, что они оправдывают в различном смысле.

Повиновение Богу и повиновение гражданскому суверену совместимы, если суверен христианин. После того как мы показали, что именно необходимо для спасения, нам нетрудно будет примирить наше повиновение Богу с нашим повиновением нашему гражданскому суверену, который является или христианином, или неверным. Если он христианин, то он разрешает веру в догмат, что Иисус есть Христос, и во все те догматы, которые содержатся в этом или могут явно быть выведены из него путем умозаключения. А это вся та вера, которая необходима для спасения. И так как он суверен, то он требует повиновения всем своим законам, т.е. всем гражданским законам, в которых также содержатся все естественные законы, т.е. все законы Бога. Ибо, кроме естественных законов и законов церкви, являющихся частью гражданского закона (так как церковь, имеющая право издавать законы, есть государство), нет других Божественных законов. Поэтому повиновение своему христианскому суверену никому не мешает ни верить, ни повиноваться Богу. Предположим, однако, что какой-нибудь христианский король сделает из догмата Иисус есть Христос какие-нибудь ложные выводы, т.е. воздвигнет на этом догмате надстройки из сена и соломы и прикажет учить этому. Так как, по словам апостола Павла, такой [c.460] король спасется, то тем паче спасется тот, кто учит по его приказанию, а еще больше тот, кто не учит, а лишь верит своему законному учителю. А в том случае, когда какому-нибудь подданному запрещено его гражданским сувереном исповедовать какой-нибудь признанный им символ веры, какое может быть у этого подданного справедливое основание для неповиновения? Христианские короли могут ошибаться в выведении следствий, но кому быть судьей? Может ли быть судьей частное лицо, когда речь идет о его собственном повиновении? Или кто-либо, кроме того, кто назначен для этого церковью, т.е. представляющим церковь гражданским сувереном? Или если бы судьей был папа или даже какой-нибудь апостол, то разве он не может ошибаться в выведении следствий? Разве, когда апостол Павел выступил против апостола Петра, один из них не ошибался в своих построениях? Не может быть поэтому никакого противоречия между законами Бога и законами христианского государства.

Или неверный. А когда гражданским сувереном является неверный, то всякий подданный, оказывающий ему сопротивление, грешит против законов Бога (каковы естественные законы) и отвергает совет апостолов, увещевавших всех христиан повиноваться во всем своим государям, а детей и слуг – своим родителям и господам. Что касается веры подданных, то она скрыта внутри и невидима, и подданные такого суверена имеют ту же привилегию, какую имел Нееман³⁵, и нет никакой необходимости, чтобы они подвергали себя опасности ради нее. Если же они делают это, они должны ждать своей награды на небе, а не жаловаться на своего суверена, и тем более не объявлять ему войну. Ибо тот, кто не рад серьезному поводу принять мученический венец, не имеет той веры, которую он официально исповедует, и лишь притворяется верующим, чтобы придать некоторый вид своему упрямству. Но какой неверный суверен будет так неразумен, чтобы подвергнуть казни или преследованию подданного, который ждет второго пришествия Христа после того, как настоящий мир сей будет сожжен, и намерен тогда повиноваться Христу (каковое намерение содержится в исповедании догмата, что Иисус есть Христос), а до того времени считает себя обязанным повиноваться законам этого неверного суверена, что по совести обязаны делать все христиане?

Заключение. Этим я заканчиваю свои рассуждения о Царстве Божием и о церковной политике. В этих рассуждениях я намеревался не развивать какое-нибудь собственное [c.461] положение, а лишь показать те выводы, которые, по моему мнению, вытекают из принципов христианской политики, которые изложены в Священном писании, в отношении власти гражданских суверенов и обязанности их подданных. А в своих ссылках на Священное писание я старался избегать таких текстов, смысл которых неясен или толкование которых спорно. Приводимые же мной цитаты я старался истолковать в таком смысле, который наиболее очевиден и наиболее соответствует общему духу и цели всей Библии, которая была написана в целях восстановления Царства Божия во Христе. Ибо не голые слова, а намерение пишущего дает тот истинный свет, при помощи которого должно быть истолковано всякое сочинение. А те, кто цепляется за отдельные тексты, не принимая во внимание основной цели, не могут ничего ясно вывести из них. Напротив, бросая атомы Писания как пыль в человеческие глаза, они делают всякий смысл более темным, чем он есть на самом деле, – обычная уловка тех, кто ищет не истины, а собственной выгоды. [c.462]

³⁵ Нееман – храбрый и благочестивый полководец сирийского царя. Исцелился от проказы, окунувшись по совету пророка Елисея семь раз в Иордан (4 Цар. 5, 1-15). – 461. [c.637]
Вернуться к тексту

	предыдущая		следующая
		оглавление