Библиотека Михаила Грачева

	предыдущая		следующая
		содержание

С точки зрения биогеографии государство является одной из форм распространения жизни на земной поверхности. Оно находится в зависимости от тех же влияний, как и жизнь вообще. Особые законы [c. 15] распространения человека определяют также и распространение его государств. <…>

Вместе с человеком государства постепенно распространились во все части Света и, по мере возрастания численности населения, увеличивались в числе и величине все более и государства. И как для всего живого, так и для государства условием жизни является его связь с землей: без земли немыслим ни человек, ни величайшее его создание на земле – государство. Говоря о государстве, мы представляем себе в неразрывной связи известную часть человечества, человеческого труда и вместе с тем известную часть земной поверхности. Государство живет только от земли и владеет прочно только теми преимуществами, какие обеспечивает ему земля.

Таким образом, государство есть организм, в составе которого известная часть земной поверхности играет настолько существенную роль, что все свойства государства определяются свойствами народа и его территории. Такими территориальными, или естественными, природными свойствами являются величина, положение, границы, формы поверхности, растительность и орошение, отношение к другим частям земной поверхности. Но когда мы говорим о «нашей земле», мы связываем в своем представлении с этими природными свойствами также и все то, что создал из этой земли и человек своим трудом: здесь проявляется уже известная духовная связь земли – с нами, ее обитателями, и со всей нашей историей.

Связь народа с его территорией, благодаря их взаимодействию, укрепляется настолько, что народ и его территория становятся чем-то единым и не могут быть взаимно отделены без того, чтобы вместе с тем не уничтожилась и жизнь государства.

Развитие каждого государства является совершенствущеюйся организацией его территории на основе более тесного единения ее с народом. Замечается несомненная связь между совершенством этой организации и численностью населения. Если на том же пространстве число населения увеличивается, то вместе с тем умножаются и нити, связывающие народ с его территорией, все больше развиваются естественные источники существования, увеличивая мощь народа, который вместе с тем становится более зависимым от своей земли. Чем больше у народа земли, тем слабее связь с нею народонаселения. Различие между культурными и варварскими государствами обусловливается всегда тем, что в первых организация территории продвинулась дальше вперед, чем во вторых. [c. 16]

Но что же одухотворяет это живое тело государственного организма? Политическая идея. Она подлежит также развитию. В простейшем государстве она олицетворяется волею владыки и так же преходяща, как и человеческая жизнь; в государстве культурном ее носителем является целый народ, почему она и возрождается вместе co сменой поколений.

Наиболее сильными государствами будут те, где политическая идея проникает все государственное тело, до последней его части. У народа, которому удалось сохранить свое государство на той же территории в течение столетий, эта неизменная основа государства (его территория) так глубоко сливается с ним, что нельзя даже представить народа без его территории. <…>

И политическая идея обнимает не только народ, но и его территорию. На данной территории может развиться только одна политическая держава так, чтобы воспринять в себя всю политическую ценность этой территории. Права одного государства на территорию другого уничтожаются самостоятельностью последнего. Что извлекает из известной территории одно государство – теряет другое, так что, не ослабляя себя, одно государство не может терпеть на своей территории никакого другого.

Но если государство и организм, то по сравнению с растениями и животными оно представляется очень несовершенным организмом, так как его члены сохраняют такую самостоятельность, какой не встречается даже у низших животных и растений. На одном уровне с государством, с точки зрения биологического организма, стоят лишь некоторые водоросли и губки. И если, тем не менее, это несовершенное, в органическом смысле, соединение людей, называемое государством, способно к могучим целостным проявлениям, то это – благодаря тому, что государство является духовным и нравственным организмом. Духовная связь заполняет пробелы животной организации, и в этом отношении с государством не может быть отождествлен никакой биологический индивид, настолько оно выше всего прочего. И чем прочнее эта духовная связь, тем большего совершенства достигает государство. Простое сравнение с биологическим организмом является более подходящим по отношению к примитивным государствам, чем к ушедшим далее вперед по пути развития. Чем больше развилось государство, тем более развитие его оказывается переросшим его органическую основу.

Было сделано много попыток сравнения государства с организмом, и все они оказались бесплодными. Объясняется это тем, что [c. 17] государство сравнивалось всегда с высокоразвитым организмом, т. е. с таким, отдельные части которого потеряли всякую самостоятельность, тогда как в совершенном государстве граждане, являясь частями целого, в то же время наиболее полным образом развивают свою индивидуальность.

Материально связующим в государстве является лишь территория; отсюда сильное стремление прежде всего на ней обосновать политическую организацию, как будто территория может сама по себе насильственно соединить людей, остающихся разъединенными.

Но если государство покоится на органической связи людей с территорией, то в этом факте – больше чем простая опора для существования государства. Территория государства, при самом возникновении его, не дает еще, конечно, сразу его величины и вида, не определяет еще его границ, но она заключает все это в потенции и таким образом влияет на окончательное создание, которое совершается уже воздействием человека.

Кроме этой материальной связи с территорией, есть, однако, и другая – духовного характера. Она лежит в унаследованной привычке к совместной жизни, в совместном труде и в необходимости внешней защиты. Привычка к совместной жизни вырастает в национальное сознание, сдерживающее миллионы людей; из совместного труда вытекают особые экономические интересы государства; необходимость защиты дает властителям силу – вынуждать совместное существование всех жителей государства. Привычка к совместной жизни не только связывает членов одного народа между собой, но и создает связь с землей, освященную религией. Необходимость защиты окружает страну прочными границами и создает укрепления, ближайшею целью которых является охрана территории, к которой сами они принадлежат.

Каждое человеческое сообщество находится в процессе постоянной борьбы за сохранение своей самостоятельной жизни. Оно хочет остаться организмом, тогда как все работает над низведением его на степень органа. Положение его в этой борьбе трудное. Пред нашими глазами непрестанно происходит включение самостоятельных единиц все в большие союзы, и эта потеря редко возмещается отделением новых единиц. Теперь на всей земле существует всего 54 государства, заслуживающих названия самостоятельных, тогда как несколько столетий тому назад было столько же тысяч самостоятельных государств. Всемирный обмен работает над объединением всех [c. 18] государств в один хозяйственный организм, в котором все страны и народы являлись бы лишь подчиненными органами. <…>

Глава 2. Связь между территорией и государством

Развитие дает возможность проявляться в государственном организме лишь тому, что уже заключалось в нем. В этом развитии сказывается всегда одна тенденция: приведение в более тесную связь территории и ее населения. Поскольку государство организм, ступени его развития ведут от соединения немногих людей с клочком земли вплоть до великой державы, которую образуют множество людей на большой территории. <…>

Через все преобразования проходит, однако, один и тот же принцип, а именно что всякое отношение народа или народца к земле – стремится принять политические формы, и всякое политическое сознание ищет связи с территорией. Этой связи не может не быть ни на одной ступени образования государства. <…>

В прежнее время политика очень часто отличалась нетерриториальным характером. Такой характер носила она у Греции, стремившейся стать мировой торговой державой, не опираясь на собственную территорию. Опыт так же не удался Греции, как не удался он ранее Финикии. Эту же ошибку часто повторяли и торговые колонии: они практиковали экономическую эксплуатацию территории, вместо того, чтобы стремиться к национальному приобретению ее. В этом заключалась слабость голландской колонизации в С. Америке по сравнению с английской: в то время как Голландия посылала за море купцов, вторая захватывала территорию при посредстве земледельцев.

В настоящее время всякая война имеет целью отнятие у противника части территории, в чем и усматривается надежнейшее средство для обессиления врага. Без земли не может быть прочного политического существования. Государства, существовавшие известное время без земли, лишь тогда становились великими державами, когда завладевали территорией, как это легко проследить в истории ламаизма, папства, калифата. <…>

Глава 3. Владение и господство

Народ представляет собой органическое существо, которое, развиваясь путем работы отдельных лиц, все теснее срастается с территорией и вовлекает ее в процесс развития. Поэтому наряду с ростом [c. 19] государства вширь, идет и его рост вглубь. Путем расширения своей площади или роста в пространстве государство становится больше и увеличивает свои средства существования; путем укрепления на своей территории оно в большей степени обеспечивает свое положение. Подобно корням растения, государство извлекает из своей земли все более питания и, благодаря тому, все теснее связывается с нею. На каждой ступени развития государство ставит все новые требования по отношению к своей территории, но при этом не оставляет того, что требовалось им ранее, так что общая сумма требований становится все больше. И, подобно тому как в пространственном росте государства, в развитии связи между государством и территорией наблюдается историческая постепенность. <…>

Характер пищи и жизни номадов ведут к выработке сильных, суровых натур, к выработке порядка и дисциплины, необходимых во время перекочевок. Оседлость ослабляет народ политически, номадизм укрепляет его. Но номадизм сам вырывает себе почву из-под ног, потребляя дары природы в том виде, как она сама их создает, тогда как земледелец увеличивает доход от земли и предоставляет возможность все большему числу людей жить за счет той же территории. Земледелие поэтому прогрессирует, тогда как номадизм, по отношению к своей земле, или рано застывает или даже идет на убыль. <…>

Редко народ приспособляется к характеру почвы настолько как эти кочевники. При всей кажущейся свободе здесь замечается крайняя зависимость от природных условий: кочевая жизнь налагает неизгладимую печать на все общественные и политические учреждения номадов. <…>

Переход к земледельческому состоянию представляет так называемый полуномадизм, когда номад в продолжение своих временных остановок на месте, где месяц-другой стоят его шатры, начинает засевать бобовые и тыквенные растения, а иногда также и самый неприхотливый из хлебных злаков – просо. <…>

Борьба кочевников и оседлых народов так же стара, как и история. Мы ее встречаем в древнем Египте, с ней связаны корни еврейства. Так как через весь материк Старого Света обширным поясом от Атлантического до Великого океана тянутся пустыни и степи, по обе стороны которых идут плодородные низменности, то через всю историю проходит воздействие кочующих здесь номадов на оседлых народов, живущих по окраинам полосы степей. Ход истории за [c. 20] последние 200 лет неопровержимо свидетельствует о все большем вытеснении номадов из политических границ и круга деятельности оседлых народов. Но было бы еще преждевременно заключать, что номадизм как всемирно-историческая сила вычеркнут навсегда. <…>

Для политической географии каждый народ, таким образом, является живым телом на неподвижной, по существу, территории, из которой он извлекает средства для жизни и к которой он, кроме того, привязан духовными отношениями. Это тело заняло известную часть земной поверхности и от других подобных же тел отделено идеальными границами, а иногда также и пустыми пространствами. Народы находятся в постоянном внутреннем движении, переходящем во внешнее движение в случае занятия новой части земной поверхности или потери занятой ими ранее. Получается такое впечатление, как будто народ, подобно медленно текущей массе, переливается вперед и назад. Редко в известный нам истории бывали случаи, чтобы подобное движение распространялось на неограниченное пространство. Обыкновенно при этом происходят лишь небольшие проникания вперед или оттеснения назад, соединение небольших областей с их народами в одну большую или новое распадение этих государств. В политико-географическом смысле эти распадения и соединения будут представляться сменой меньших и больших площадей. Духовные и экономические движения выходят, однако, за пределы этих площадей и в конце концов ведут к тому, что и государства стремятся к распространенно на большие пространства. <…>

Прежде всего должны подлежать оценке ценности трех великих политико-географических свойств: местоположения, пространства и границ, причем местоположению принадлежит первая, а границам -последняя роль. <…>

Пространственный рост проявляется, в смысле периферическая явления, в передвижении границ. Расширяющееся государство выдвигает как бы форпосты, выказывающие большую жизнь, чем остальная периферия. <…>

Глава 6. Завоевание и колонизация

Народ растет, умножаясь в числе, страна  – увеличивая свою территорию. Для увеличившегося населения необходимы новые [c. 21] пространства: оно перерастает страну. Сначала оно начинает утилизировать внутри государства те участки земли, которые оставались незанятыми; это – внутренняя колонизация. Если этого оказывается недостаточно, народ обращается к внешней колонизации, очень часто связанной с военным движением вперед, с завоеванием.

Рост государств бывает то преимущественно внутренним, собирающим и накапливающим силы, то внешним, выводящим его за пределы территориальных границ. Это два различных вида исторического развития, проявляющихся то в замкнутости, то в расширяющемся взаимодействии. Ни одно из них не проявляется, впрочем, исключительно. Едва закончился процесс сближения и слияния, как тотчас же замечается более сильное стремление выйти за пределы уже достигнутого. <…>

Расширение государства совершается или путем завоевания, или путем колонизации; последняя может сопровождаться также завоеванием в виде так называемой «завоевательной колонизации». В то время как завоевание совершается сразу, быстрым захватом, колонизация слагается из целого ряда колонизационных движений, представляющих ряд переходов между открытием и завоеванием. Основание колонии является всегда не начальным, а заключительным процессом.

Всякая колонизация предполагает три условия: страну для насаждения колоний; народ, соединяющийся со страною в колонию; движения, связующие новую страну со старою и поддерживающие это соединение. Первое из этих условий ограничено природой земной поверхности, два последних – неограниченны. Было время, когда на земле было много новой, т. е. незаселенной земли. Теперь уже давно колонизация стала, вытеснением. <…>

Между различными колониями могут быть различаемы:

• с преобладающим хозяйственным характером: колонии земледельческие;

• с преобладающим политическим характером: плантации и торговые колонии;

• с чисто политическим характером: завоевательные колонии. <…>

В деле развития колонизации Европа является тем ядром, от которого исходило и теперь исходит мощное развитие колониальных и филиальных государств. <…> [c. 22]

Таблица 1

Колонии и колониальные владения настоящего времени

Глава 7. Государственная и естественная области. Внутреннее расчленение и связь

Говоря о государственной области, мы разумеем не что иное, как самое государство в его пространственном ограничении. В состав государственной области входит и собственность отдельных лиц, и [c. 23] собственность государства, как обитаемые, так и необитаемый земли. Собственно география обращает свое внимание исключительно на те свойства области, которые вытекают из жизни государственного организма. Как живой организм государство никогда не может быть совершенно привязано к мертвым границам раз и навсегда определившегося участка, а отсюда жизненными свойствами государства являются передвижения вперед или назад этих границ, несовпадение таможенных границ с политическими, право для одного государства свободного плавания по рекам другого, совместное проведение туннелей и т. д.

Свойствам органического тела, каким является государство, вполне соответствует то, что оно разрушает неорганические рамки политических пограничных линий там, где этого требует его жизнедеятельность. При этом области, служащие для сообщений, могут быть открыты не только для одних соседних, но и для многих и даже для всех государств: в таких условиях находятся устья и нижние течения судоходных рек, иногда даже целые речные бассейны, открытые на основании договоров для общего плавания. В состав государственной области включается также и прибрежная полоса моря, причем, во избежание произвола, территориальным морем (territorial watersmer territoriale) считается прибрежная морская полоса шириною в 3 географические мили.

Кроме собственно государственной области отличают еще сферу интересов, причем область, включенная в сферу интересов данного государства, рассматривается последним как не подлежащая посягательству со стороны другого. <…>

Совершенно особый смысл приобрел термин «сфера интересов» в последнее десятилетие в языке африканской политики. Там этим термином обозначаются пространства, в которых соответствующие государства, опираясь на береговую полосу, часто совершенно незначительную, рассчитывают создать для себя известные интересы. Это, собственно, сфера не интересов, а притязаний.

Государства, создавшие почву для одинакового исторического движения, приобретают благодаря этому сходные черты характера, и таким образом возникают более обширные сообщества, на первый взгляд не имеющие ничего общего с политическими областями государств, но таящие в себе нечто общее, чем и объясняется политическое влияние этих обобщающих элементов. Европа имеет три такие области: одна – охватывающая Средиземное море, область начатков нашей культуры, другая – западная и средняя Европа от [c. 24] Пиренеев до Норд Капа, область распространения этой культуры, и третья – восточная Европа, получившая первоначально свою культуру не с запада, а с юга, область, в которой Византия играла подобную же роль, какую на западе Рим. Все вместе образует европейское государственное сообщество, европейский концерн, совет Европы, в котором имеют голос лишь крупные первоклассные государства. Еще большее целое представляет совокупный комплекс христианских государств Старого Света вместе с их филиальными государствами в остальных частях Света. Комплекс этот больше того, что обещает его название «Христианский мир». Это часть земли, имеющая наивысшую культуру и распространяющая ее с непреодолимою силой. В экономическом отношении это область наиболее оживленных сношений и обмена, наиболее тесного взаимодействия. В политическом отношении это область признания народных прав и сходного, определяемого той или другой высотой культуры отношения ко многим вопросам государственной жизни. <…>

Политическая самостоятельность опирается на самостоятельность географическую. Поэтому вопрос о географической самостоятельности для политической географии (как и для истории) является важнейшим. Географическая самостоятельность страны заключается в утверждении ее своеобразности по сравнению с окружающим. Совершенно самостоятельны: каждый остров, каждая резко обособленная гора, а менее всего самостоятельны случайно выделенные части большого географического целого: часть Сахары, отрезок долины, половина горы. Как государства такие части имеют неестественные границы. Если политике и приходится иметь некоторое время дело с подобными образованиями, то произвольные границы должны очень скоро пасть перед развивающимися сношениями, стремящимися присоединить эти части к тому целому, к которому они должны принадлежать по природе. <…>

А так как каждое государство находится в связи со многими другими, то из этой связи, вначале духовной и хозяйственной, возникают с течением времени новые соединения и слияния. Мы находимся теперь в начале разрешения величайшей задачи этого процесса роста: образования одного человечества из множества народов. Географическим выражением этого роста является продолжающееся увеличение как хозяйственных, так и политических пространств, доходящее теперь, благодаря мировым сношениям, до схватывания всей земли. <…> [c. 25]

В таком сложном целом, как государство, естественно замечается внутреннее расчленение, на котором прежде всего сказываются природные влияния, то более тесно сплачивающие целое, то затрудняющие слияние его частей. Во многих случаях связь, даже на географический взгляд, представляется настолько слабой, что при описаниях отдельные части выделяются сами собою. Сложение из подобных отдельных частей, разбросанных по всему Свету, является одним из отличительных признаков Британской монархии. В меньшем масштабе состав Дании из полуостровного и островного отделов так характерен, что должен быть поставлен на первый план при описании этого королевства. Не менее характерно для Италии сложение из альпийской, аппенинской, ломбардской и островных составляющих ее частей.

Другого рода расчленение, например, Австрии и Венгрии, Швеции и Норвегии, Финляндии и России и т. д., часто не имеет таких естественных оснований, но исторические основы для расчленения так глубоки, что на это обстоятельство приходится обращать внимание в каждом политико-географическом описании. <…>

Расширение географического горизонта, плод телесных и духовных усилий бесчисленных поколений, отдает в распоряжение пространственного роста народов все новые области, причем каждая ступень духовного захвата земли находит и свое политическое выражение. Последовательно сменялись державы западного, восточного и всего Средиземного моря, европейского Запада и европейско-азиатского Востока, атлантические и всемирные монархии. Географические открытия в истории Римского и каждого другого колониального государства нераздельны с политическим их расширением. Чтобы всякий раз политически овладеть этими растущими пространствами, связать и удержать их, требовались все новые силы, которые могли развиваться лишь медленно, по мере роста культуры и при ее посредстве. Культура создавала все больше сил и средств для объединения народов и все больше расширяла круг, сознания политического единства. Идеи и материальные блага распространялись от мелких начальных и исходных пунктов, находили новые пути для распространения и расширяли свою область. Таким образом, они становились предтечами роста государства, пользовавшегося теми же путями и [c. 26] распространявшегося на те же области. Особенно тесную связь замечаем мы между расширением политической власти и распространением религий, но последний фактор значительно уступает бесконечно большему влиянию обмена и сношений. Что дает всегда новую пищу этим побудительным силам, так это увеличивающаяся с культурой численность населения. Уже один этот факт, вызывая необходимость в новых землях, побуждает к расширению, тогда как еще до того возросшая плотность населения не осталась без влияния на повышение культуры.

Вместе с увеличением населения открывается все больше новых земельных пространств, причем теперь эти открытия совершаются гораздо быстрее, чем в древности. Хотя наиболее великие носители культуры не всегда были и самыми сильными образователями государств, ибо образование государств является лишь одним из применений культурных сил, удающимся лишь при особых условиях, однако все великие государства прошлого и настоящего принадлежат культурным народам. <…>

Между современными государствами материковых размеров только Китай может быть назван древним, но и он более чем половину нынешней своей территории (Монголию и Маньчжурию, Тибет, Юннан, Западный Сечуан, Формозу) приобрел лишь в течение последних столетий. Остальные же большие государства: Русская Империя, Бразилия, Соединенные Штаты, Британская Северная Америка, Австралия возникли лишь в последние 2 ¹/₂ века и все – на территориях прежних мелких государств диких народов. Наиболее замечательная черта современного подразделения земли, громадная величина немногих государств, представляет собой особенность последних веков, достигшую наибольшего развития в нынешнем столетии. <…>

Рост государств является лишь одной из форм политического завладения пространством. Есть другие формы расширения, распространяющиеся быстрее государства, предшествующие ему и подготовляющие для него территорию. Существует известная общая жизнь всего человечества, состоящая из идей и материальных благ, стремящаяся стать предметом обмена между народами. Редко удавалось государствам положить политические пределы распространению тех или других; правилом является скорее то, что они влекут за собою и государства на дорогу, ими проторенную. Проникнутые тем же стремлением к распространению и распространяясь по тем же путям, идеи и товары, миссии и купцы идут часто совместно, сближая [c. 27] народы, усиливая их сходство и подготавливая таким образом почву для политического сближения и соединения. В степени такой подготовки заключается главное различие в образовании государств на низшей и высшей ступенях культуры. <…>

Расширение географического горизонта всегда должно предшествовать политическому росту. Тесная связь географических открытий с ростом государства давно уже признана и разъяснена на подвигах Александра, Цезаря, Васко да Гамы, Колумба, Кука. <…>

Теперь, когда политически использована вся обитаемая земля, замечаются и другие перемены: теперь, как это было в Европе уже целые столетия, государства на каждом континенте находятся во взаимной зависимости. <…>

Но для образования государства важно не только географическое открытие, но также и научное изучение страны. Измерение и картографическая съемка неизбежно сопровождают теперь приобретение новых стран. Так, в русской Средней Азии работа географов и политиков идет рука об руку. <…>

Национальные идеи, политическую силу которых доказывает новейшая история Германии и, Италии, близки к религиозным, поскольку они опираются более на темное чувство, чем на ясное сознание. <…>

Национальные идеи являются возбудителями политического брожения, как это показывает история юго-восточной Европы со времен сербской и греческой борьбы за независимость. Они оживляют славное прошлое, в чем известную роль играют, конечно, и воспоминания о большем пространственном распространении, и ставят его как идеал пред политически павшим народом. <…>

Религиозное единение. Человечество всегда чувствовало потребность в объединяющих идеях. Уже у первобытных народов находим мы поэтому религиозную связь впереди политической. Религиозное единство выходит далеко за пределы политических границ. <…>

Все древние государства были теократиями. Нет династии без божественного происхождения, ни один князь и предводитель не мог не иметь дарования шамана или не быть первым жрецом. <…>

Глава 9. Рост государства во взаимодействии с окружающими областями

Рост простого политического тела, предоставленный самому себе, поддерживает его жизнь, но не создает нового тела. Разветвления родовых племен не создают большого государства из меньших, а лишь массу государств все той же величины. <…> [c. 28]

Идею крупных государств разносят теперь по всему свету европейцы. Где это сделано неевропейцами, там идея эта принесена народами приморскими и степными, хамитами и семитами, монголами и тюрками. Если будем искать начала этой идеи у европейцев, то найдем его на берегах восточного Средиземного моря, где плодородные страны расположены среди обширных степных областей. <…>

Подобно тому, как Нижний Египет вырос по направлению к Верхнему, Китай – из своей лёссовой области по всем направлениям, так и все эти страны доставили массы людей для военного нашествия и медленного колонизационного завоевания. Но политическая организация этих масс всегда исходила из степей. Такое же организующее влияние, какое оказывают на оседлых земледельцев и ремесленников кочующие номады, оказывают и морские народы: вспомним образование больших государств финикиянами, норманнами, малайцами, современную колонизацию европейцев. Наоборот, чисто земледельческая колонизация всегда склонна к замыканию в узком пространстве.

Эта неизбежность чужих элементов в образовании государств бросает свет на неизбежность смешения народов. Политическое развитие человечества должно, по крайней мере, так же сглаживать различия народов и рас, как и взаимные сношения. <…>

Глава 10. Географическое уравнивание государств

Государства развиваются в борьбе с соседями, причем состязательным призом являются, большею частью, те или другие земли. И чем больше развивается способность к господству над большими областями, тем решительнее целью политического развития становится приобретение земель, причем большие пространства одного побуждают соседнее государство с меньшим пространством уравнять различие путем собственного приобретения новых земель, установить равновесие; всякую потерю с одного своего края такое государство стремится возместить приобретениями с другого. История Германии, Австрии, Франции представляет тому ряд примеров. Европейское равновесие никоим образом не является дипломатическим изобретением. Тот факт, что пространства, занимаемые в Европе Австро-Венгрией, Германией, Францией и Испанией, могут быть выражены числами 100, 86, 84 и 80, Нидерландами и Бельгией – 90, Соединенными Штатами и Британскими владениями в Северной Америке – 96, Онтарио и Квебеком – 97, а равно то, что история всегда [c. 29] представляет подобные же отношения при самых разнообразнейших положениях и степенях величины, все это является результатом медленного развития, достигнутого после продолжительной борьбы. Закон равновесия проявлял свое действие в государствах западной и средней Европы задолго до XVI века; в этом веке борьба Испании, Франции и Габсбургской монархии заставила лишь с большей сознательностью отнестись к этому принципу.

Стремление к пространственной равномерности, являющееся пространственным выражением стремления государств к уравниванию, наблюдается не только в Европе. <…>

В этом стремлении к уравниванию замечается подражание со стороны более мелких и юных более крупным и старым. Подражание касается не только величины, но также и политических форм, экономических порядков. Так, все республики Америки, от Мексики до Чили, построили свои конституции по образу Северо-Американской. <…>

Другой интересный видь уравнивания, ведущий к росту государств, даже к их новообразованию, заключается в этническом уравнивании: государство, принимая в себя элементы из враждебного народа, при их же посредстве побеждает этот народ. Так, Рим победил галлов бывшими на его службе галльскими войсками, Германию -германскими, Византию – болгарскими и славянскими. <…>

В положении страны Ратцель отличает общее и особенное положение. Общее отражает лишь важнейшие свойства более крупных областей. Так, отдельные государства, лежащие на пространстве между Эгейским морем и Гиндукушем, Сиро-аравийской пустыней и Тавром, неоднократно меняли свои границы, подвергали различной группировке данные политические элементы, но всегда сохраняли одну постоянную черту: они лежали на перешейке между Эгейским морем и Персидским заливом. Общее положение_; таким образом, для всех этих государств оставалось одним и тем же, хотя, конечно, не всякое государство могло в равной степени использовать все элементы этого положения.

Особенное же положение, занимаемое в данное время, может и должно быть определено точнее: здесь приходится указать не ту или другую крупную область, в которой расположена данная страна, [c. 30] а точно определить градусы долготы и широты, указать моря, горы, реки, между которыми она лежит.

Политическая ценность положения определяется тем, является ли оно самостоятельным или зависимым. <…>

Каждое новое политическое образование, для возможности свободного развития должно прежде всего обеспечить за собою пространство, независимое от существующих уже политических тел. Только тогда может оно противостоять им. <…>

Глава 12. Политическое положение (в узком смысле слова)

Каждый континент распадается на различные стороны и ядро, не имеющее ясно выраженного отношения ни к одной из этих сторон и скорее противополагающееся им, как внутренность континента (внутренняя Азия, внутренняя Африка). Одна или две стороны континента обращены к краям ойкумены, в связи с чем имеют упомянутые уже своеобразные свойства, остальные же стороны прилегают обыкновенно к морю. В век оживленных сношений внутреннее положение создает большое препятствие по преодолению расстояний. Если природа сама приходит на помощь в этом отношении путем морских заливов, внутренних озер, рек, то эти естественные пути приобретают значение для всего континента. Если этих путей нет, то на внутренних странах лежит отпечаток изолированности и запоздалости; в них замечается сильное тяготение к морю, обещающему им плодотворное сообщение с остальным Светом. Если это тяготение не будет удовлетворено, то внутренние страны легко попадают в политическую зависимость от краевых государств. <…>

Краевое положение, по сравнению с внутренним, всегда является лучшим, так как обеспечивает большую легкость сношений. В связи с этим и историческое развитие краевых стран шло успешнее, чем внутренних. Позже эти краевые страны подпали натиску континентальных народов Северной и Восточной Европы и внутренней Азии. Они или выдержали этот натиск, как Западная Европа нападение среднеазиатских номадов, или же толпы народов влились в пограничные области, остановились там и смешались с туземцами (Галлия, краевые области Китая).

Каждая часть Света имеет различные стороны, омываемые разными морями или частями моря, и ее краевые страны распадаются поэтому на определенные группы. Атлантические, тихоокеанские и прилежащие к Мексиканскому заливу государства Соединенных [c. 31] Штатов имеют настолько же противоположные интересы, насколько различны их положения относительно стран Света. Точно так же и в Европе средиземноморские, атлантические и балтийские государства образуют естественные группы, привязанные и прежде, и теперь своими интересами к тем морям, у которых они лежат. И на историческую арену эти группы вступили разновременно: самой древней является средиземноморская.

Прилегание к двум океанам, естественно, выгоднее, чем к одному. В этом отношении Америка расположена благоприятнее Европы, где существуют только атлантические положения. Из всех европейских государств одна Россия будет иметь непосредственное отношение к Тихому океану, значение которого растет. Все остальные европейские государства приходят в соприкосновение с ним только при помощи своих колоний и торговли. <…>

Между различными положениями наиболее важны: угловое, так как здесь сталкиваются два направления больших движений, и, в особенности, центральное, имеющее громадное и торговое, и политическое значение. Это положение обязывает одинаково и к нападению, и к защите, оно приводит к различнейшим соприкосновениям с другими странами. <…>

Но при всех выгодах центрального положения есть и невыгодная сторона его: это необеспеченность этого положения в зависимости от отсутствия естественных границ. Страны с таким положением являются скорее политическим, чем географическим понятием. Такое положение закаляет способный к воспитанию народ и губит слабый. Удачные союзы с соседями выгодны для таких внутренних государств, так как улучшают их положение (Германия и тройственный союз). Самым простейшим случаем является одностороннее соседство: так, Португалия граничит только с одной Испанией, Греция – только с Турцией, Дания – только с Германией, Корея – почти с одним Китаем и т. д. <…>

У большинства государств одностороннее соседство только и мыслимо в том смысле, что одной стороной государство касается соседа, другой – моря. …

Наконец, третьим и наиболее частым случаем является многостороннее соседство: страна окружена тремя или большим числом государств, причем более важно не. число этих государств, а то, как они расположены. Германия представляет классический пример такого многостороннего соседства: она окружена восьмью соседями, между [c. 32] которыми есть большие, средние и малые. В сравнении с нею положение России, в 40 раз большей, гораздо благоприятнее: у нее всего десять соседей, но между ними только два сильных в современном смысле государства: Австрия и Германия, тогда как у Германии три таких соседа: Россия, Франция и Австрия. <…>

Один из соседей может, по своему положению или форме, особенно облегчать доступ к другому, быть как бы порогом соседней страны. Простейший случай представляют острова, расположенные вдоль страны (таково, например, было положение Эгины относительно Афин, Эвбеи относительно Средней Греции), а также и полуострова (положение Крымского полуострова). В больших странах совершенно с такой же точки зрения могут рассматриваться краевые провинции; в этом смысле Польша является для России порогом для проникновения в Среднюю Европу.

Область, расположенная между двумя другими, является настолько же переходом, насколько и разделением. Россия отделяет Среднюю Европу от Азии, но чрез Россию же Азия продолжается в Европу. От природы и политических свойств такой области зависит, скажется ли сильнее разделение или соединение. Промежуточные государства могут играть и другую роль: не всегда является большим приобретением, если одно государство непосредственно прилегает к границе другого, и уже давно сильные государства стремились создать между собой промежуточные государства, государства-буферы (Pufferstaaten). Высшим и наиболее устойчивым выражением принципа государств-буферов являются нейтральные государства. Швейцария, Люксембург, Бельгия, в конце концов, только этому принципу и обязаны своим нынешним положением в Европе. <…>

История и политические интересы связывают соседей в определенные ряды, в которых передовые члены воспринимают первыми известные удары, постепенно распространяющиеся уже и дальше. Первые образуют этапы для дальнейших. В определенные исторические периоды всегда есть господствующая, историческая, передняя сторона этих рядов. В классической древности такой стороной была южная сторона Европы, затем ее сменила западная. Различия эти становятся тем меньше, чем дальше идет движение, постепенно охватывая весь мир.

Во всяком политическом ряду наибольшую политическую ценность имеет страна, лежащая ближе всего к цели. Для стремлений России в Индию ценность завоеваний растет от Хивы по направлению к Бухаре и Афганистану и от Армении и Персии по [c. 33] направлению к Афганистану. И обратно, для Англо-Индии ценность стран возрастает от Пенджаба через Пешавар к Кабулу. <…>

Наряду со сплошными массами заселенной земли есть также и разбросанные острова, оазы, придающие разбросанность и занимающим их государствам, и к такому разбросанному раздробленному положению вынуждены многие государства и тем в большей степени, чем шире распространяются они по земле. Все колониальные державы Европы, за единственным исключением России, имеют отделенные от метрополии владения. <…>

Но раздробленность может явиться следствием не только природных, но и политических условий; в особенности же образуется она при внутреннем разложении больших стран и ведет к распадению их на отдельные государства. Старая Германская Империя была классической страной политических осколков, перемешанных крайне пестро. <…>

Раздробленность может быть ослаблена группировкой пространственно разделенных областей: из островов образуются ряды островов, из оазов – ряды оазов. То единое, что разделяет их и соединяет воедино. <…>

Каждое государство находится, таким образом, в генетической связи с земною поверхностью. На государство влияют не только собственное, но и все окружающие пространства, от которых зависят его пути к морю, к другим странам и центрам, а также его рост и, при известных обстоятельствах, и жизнеспособность. Великое значение истории открытий для общей истории заключается именно в том, что она говорит о том, как в круговорот политической жизни втягивались все новые пространства, как новые государства расширяли историческую арену. Вместе с тем с ростом целого изменялась и роль каждой отдельной, самой маленькой страны. А это и политическую историю ставит в более глубокую необходимую связь с общей географией. <…>

От данного пространства каждого исторического периода зависит то, насколько должны разрастаться государства, чтобы стать всемирными державами. <…>

Если государства разделить на 3 группы: континентальные (5 млн кв. км и больше), средние (5–0,2 млн кв. км) и малые, то они следующим образом распределятся по частям Света: [c. 34]

¹ Сибирь, Китай, Индийская Империя

² Соединенные Штаты, Канада и Бразилия

<…>

Глава 14. Политические влияния широких пространств

Размеры площади и продолжительность существования – тесно связанный свойства государств. Те же силы, которые дают народу возможность поддерживать целостность своей наследственной и приобретенной территории, далеко превосходящей средние размеры, -те же силы обеспечивают прочность этой цельности в течение десятилетий и столетий. Ясно, что большая государственная область, если она вообще прочна, легче может выдержать внешние повреждения, всегда исходящие из периферии, чем малая. Поход Наполеона на Москву показал, как трудно добраться до сердца большой страны. <…>

Глава 15. Политическое влияние тесных пространств

Маленькие государства представляют исключение из закона роста государства: они как бы окаменели. В этом их большое отличие от мелких примитивных государств: высшая культура развивает большие и терпит очень мелкие государства; мирное сосуществование самых слабых и мельчайших государств принадлежит к отличительным признакам нашей европейской государственной системы. <…>

Характер политического влияния неизменных тесных пространств, при условии невозможности расширения или развития сил, лучше всего передается термином «государственный провинциализм» (Kleinstaaterei). В государствах, осужденных на изолированное существование, лишенных всякого движения, вымирает все мужественное, выдающееся и развивается ничтожное, провинциальное тщеславие; даже страсть обращается здесь на мелкие интересы. Развивается [c. 35] однообразие в стремлениях и деятельности, крайняя близорукость политики. <…>

Глава 17. Сношение как покоритель пространства

По мере того как с большей интенсивностью захватываются пространства, растут и артерии сношений, место множества мелких участков дорог занимают немногие главные пути. <…>

При этом замечаются следующие географически определяемые направления рассматриваемого развития:

• увеличение числа дорог;

• рост длины дорог;

• проложение дорог в направлении кратчайшего соединения;

• перенесение сообщений из случайно выбранных проходных областей в наиболее подходящие по природе;

• рост услуг сношений в овладевании массами и пространством, частичным следствием чего является переход все большей части крупных сношений с суши на воду. <…>

Каждое государство в большей или меньшей степени принимает участие в торговле, но есть торговые державы по преимуществу. Правда, они могут быть только преходящим явлением, представляющим один из этапов развития культуры. Резкое отличие торговых от остальных держав постепенно сглаживается: политика всех государств все более проникается экономическими мотивами. Но в данный исторически момент такие государства пока существуют. <…> [c. 36]

	предыдущая		следующая
		содержание