Гроций Г.

О праве войны и мира

М.: Ладомир, 1994. – 868 с.

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста

на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания

Книга III

Глава XV. Ограничения, касающиеся приобретения власти

I. Какими пределами внутренней справедливости ограничено приобретение верховной власти?

Поскольку по отношению к отдельным лицам требуется справедливость, а также встречает одобрение человечность, то тем в большей мере это верно по отношению к народам или их частям, ибо как неправда, так и благодеяние по отношению к большому количеству людей значительнее (Витториа, «О праве войны», 38 и 59). Подобно тому как можно приобретать другие вещи в силу справедливой войны, так тем же путем приобретаются право, находящееся у повелителя народа, и право участия в верховной власти, которым обладает сам народ. Но, разумеется, все это имеет место лишь постольку, поскольку допускает мера наказания, возникающая из правонарушения, или же размер иного рода долга. К этому следует добавить необходимость избегнуть крайнюю опасность. Но последняя цель по большей части сочетается с другими, тем не менее ре нужно главным образом иметь в виду и преследовать как при заключении мира, так и при использовании плодов победы. Ибо во всех прочих дела возможно поступиться своим правом по снисхождению. Ввиду же угрозы для государства чрезвычайные меры безопасности требуют твердости души. Исократ обращается к Филиппу со следующими словами: «Варваров следует угнетать в той мере, в какой это необходимо для безопасности твоей страны» [c. 738].

II. Похвально воздерживаться от права приобретения власти над побежденными.

1. Крисп Саллюстий пишет о древних римлянах: «Наши предки, будучи благочестивейшими смертными, ничего не лишали побежденных, кроме возможности причинять вред» («Югуртинская война»). Это – достойное христианина изречение; оно сходно со следующим его же изречением: «Мудрые ведут войну ради мира и предпринимают труды в надежде на получение досуга». Аристотель неоднократно утверждал: «Война существует ради мира, труды – ради досуга» («Политика», кн. VII, гл. гл. 14 и 15; «Этика Никомаха», кн. X, гл. 7). Не иначе полагает Цицерон, который выдвигает весьма здравое правило: «Война, по-видимому, предпринимается исключительно с той целью, чтобы добиться мира» («Об обязанностях, кн. I). У него же находим следующее сходное место: «Таким образом, войны следует предпринимать ради того, чтобы жить в мире без правонарушений».

2. Все это ни в чем не отклоняется от приведенных наставлений богословов в истинном вероучении о том, что цель войны составляет устранение того, что нарушает мир (Фома Аквинский, II, II, вопр. 40, ст. ст. 1 и 3; Вильгельм Маттэи, «О войне», reguis, вопр. 7). До времен Нина, как мы в другом месте сказали вслед за Тротом, существовал обычай не столько расширять, сколько охранять свои границы¹; царства вмещались в пределы отечества каждого; цари стремились не к приобретению власти, но к стяжанию славы своим народам, а удовлетворившись победою, воздерживались от неограниченного владычества. К этому нас, насколько возможно, призывает Августин в словах: «Пусть проявят заботу о том, чтобы не ликовать недостойно добрых мужей по поводу расширения пределов государства»². Он же добавляет еще следующее: «Большее счастье составляет иметь дружественного соседа, нежели покорить враждебного воителя» («О граде божием», кн. IV, гл. 15). Добавь еще то, что сурово порицает пророк Амос в аммонитянах, а именно – стремление к расширению границ оружием (Амос, I, 13).

К такой исконной невинности весьма близка благоразумная умеренность древних римлян. «Что представляла бы ныне верховная власть, – спрашивает Сенека, – если бы благодетельная предусмотрительность не соединяла побежденных с победителями?» («О гневе, кн. II. гл. 34). «Наш родоначальник Ромул, – говорит у Тацита Клавдий, – настолько выдавался мудростью, что в течение одного дня обратил большинство прежних враждебных народов в римских граждан» («Летопись», кн. V). Он к этому добавляет, что ничто не оказалось столь гибельным для лакедемонян и для афинян, как отстранение побежденных в качестве чужеземцев. Тит Ливий утверждает, что Римское государство возвысилось вследствие принятия врагов в число граждан (кн. I). Примеры имеются в истории сабинян, обитателей Альбы, латинян, а затем – и прочих италийских племен; и, наконец «Цезарь привел галлов в свидетели триумфа и ввел их в сенат».

Цереалис в речи, обращенной к галлам, которую находим у Тацита, говорит: «Вы сами зачастую начальствуете над многими нашими легионами, сами вы управляете этими и другими провинциями, нет ничего, что бы было закрыто или преграждено для вас». И немного далее: «Оттого-то любите и храните мир и ту жизнь, которую стяжали на равных правах мы – побежденные и победители». Наконец, что всего [c. 739] удивительнее, все входившие в состав римского мира согласно постановлению императора Антонина стали римскими гражданами, по словам Ульпиана (L. In orbe, D. de stat. horn.) С тех пор, говорит Модестин, Рим становится общей родиной (L. Roma. D. ad munic.). И об этом пишет Клавдиан:

IV. Или оставляя верховную власть тем, кто владел ею ранее.

1. Другой вид смягчения следствий победы состоит в оставлении побежденным, как царям, так и народам, той власти, которая им принадлежала ранее. Так Геркулес поступил с Приамом (Сенека, «Троянки»):

Тот же Геркулес, победив Нелея, обещал царство сыну его Нестору (Элиан, кн. IV, гл. 5). И персидские цари оставляли государства побежденным царям (Геродот, кн. VII). Так Кир поступил в интересах царя Армении. Александр оставил царство Пору³. Это восхваляет Сенека⁴: «Ничего не отнять у царя, кроме славы» («О милосердии», кн. I, гл. 21). И Полибий прославляет доброту Антигона, который, овладев Спартой, сохранил обитателям «Государственный порядок предков и свободу»; там же сообщается, какую величайшую славу благодаря этому снискала вся Греция.

2. Каппадокийцам римлянами было дозволено воспользоваться любой угодной им формой правления. И многие народы остались .свободными после завоевания. «Карфаген свободен и имеет свои законы», – говорят родосцы римлянам после второй Пунической войны (Ливий, кн. XXXII). Помпеи, по словам Аппиана, «из числа побежденных народов некоторых оставил свободными»⁵ («Война с Митридатом»). На заявление этолиян о том, что прочный мир невозможен, если Филипп Македонский не будет низложен с, царства, Квинций высказал мнение, что они говорят так, забывая об обычае римлян щадить побежденных. И он добавил: «Тот, кто с побежденными обращается как можно мягче, проявляет наибольшее величие души» У Тацита встречается такое замечание: «В побежденном Зорзине не было отнято ничего» («Летопись», кн. XII).

Иногда одновременно с уступкой власти побежденным проявляется забота о безопасности победителей. Так Квинцием было постановлено⁶, что Коринф должен быть возвращен ахеянам, однако с тем условием, чтобы в Акрокоринфе находился военный отряд и чтобы Халкида и Димитриада были удержаны до тех пор, пока не минует опасение нападения со стороны Антиоха.

VI. Или же обложив данью и тому подобной податью.

Наложение дани зачастую также имеет целью не столько возмещение произведенных издержек, сколько обеспечение безопасности как победителям, так и побежденным. Цицерон о греках пишет: «Пусть вместе с тем Азия подумает о том, что она не избавится ни от бедствий внешней войны, ни от внутренних беспорядков, если не будет поддержка этой верховной власти; эта же власть не может никоим образом сохраниться без взимания податей; потому Азия со спокойной [c. 740] совестью за некоторую часть своих доходов приобретает вечный мир и спокойствие» («Письма к брату Квинту», кн. I, 1).

Петилий Цереалис у Тацита держит такую речь перед лигонами и прочими галлами в пользу римлян: «Хотя мы столько раз подвергались вызову с вашей стороны, мы навязываем вам по праву победителей только те повинности, которыми можно обеспечить мир. Ибо ни спокойствие народов не может быть обеспечено без вооруженных сил, ни последние не могут существовать без жалования, ни жалование – без податей» («История», кн. IV).

К тому же относятся и прочие предметы, упомянутые при изложении вопроса о неравноправных союзных договорах (кн. II, гл. XV, VII), как-то: сдача оружия, флота, слонов, срытие крепостей, роспуск войска⁷.

VII. Доказательство пользы такого рода смягчения.

1. Когда побежденным сохраняется их власть, то это происходит не только по соображениям человечности, но зачастую также еще по соображениям благоразумия. В числе установлений Нумы заслуживает одобрения предписание, согласно которому исключалось пролитие крови из богослужения Термину; это служило знамением того, что для обеспечения спокойствия и прочного мира нет ничего полезнее, чем замыкаться в своих собственных границах (Плутарх, «Римские вопросы», XV). Отлично сказано у Флора: «Труднее освоить, нежели покорить провинции, они приобретаются силой, удерживаются правосудием». С этим сходно следующее место у Тита Ливия: «Легче добыть что-либо по частям, нежели сохранить все в целом» (кн. XXXVII). и изречение императора Августа у Плутарха: «Создать великую империю путем завоеваний не столь трудно, сколь управлять ею». Послы царя Дария сказали Александру: «Опасная вещь – чужое государство; затруднительно удерживать то, чего не в состоянии схватить. Легче приобрести некоторые вещи, нежели их сохранить; клянемся Геркулесом, насколько легче захватить что-либо, нежели удержать!».

2. Индус Калан⁸, а до него Эбар, приближенный Кира, поясняли сказанное примером сухой кожи, которая топорщится с одной стороны, когда ее жмут с другой; а Т. Квинций у Тита Ливия приводит сравнение с черепахой⁹, не уязвимой для ударов, пока она спрятана под своим панцирем, но уязвимой для нападений и беззащитной, как только высунется наружу какая-нибудь ее часть (кн. XXVIII). Платон в книге третьей диалога «Законы» приводит изречение Гесиода: «Половина дороже целого».

Аппиан указывает, что было немало народов, готовых вступить под господство римлян, но ими отвергнутых: тогда как прочим были даже поставлены цари. По суждению Сципиона Африканского, уже в его время Рим имел столь обширные владения, что стремиться к дальнейшим приобретениям было бы проявлением алчности; лучше было довольствоваться имею-1цимся, чтобы не утратить ничего из ранее приобретенного (Валерий Максим, кн. IV, гл. 1). Поэтому в то торжественное песнопение при очистительной жертве, приносимой по окончании каждого цензорского пятилетия, в котором богам возносились мольбы о преуспеянии и возвеличении Римского государства, Сципион внес исправление в виде моления о сохранении государства навеки от поражений¹⁰. [c. 741]

VIII. Примеры, а также соображения касательно изменения формы правительственной власти у побежденных.

Лакедемоняне, а сначала афиняне, не притязали ни на какое господство над завоеванными ими государствами, они ограничивались пожеланием, чтобы те учредили форму правления наподобие их собственной формы правления: лакедемоняне – под властью знатных граждан, афиняне – под властью народа, как мы узнаем от Фукидида (кн. I), Исократа («Панафинейская речь»), Демосфена («О Херсонесе») и самого Аристотеля (кн. IV, гл. 11; кн. V, гл. 7; см. Диодор Сицилийский, кн. кн. XIII и XV). То же самое сказано у писателя тех времен Хениоха в одной комедии:

По сообщению Тацита, сходного образа действий держался Артабан в Селевкии: «Он отдал простой народ под власть знатным, в своих интересах; ибо власть народа граничит со свободой, господство же немногих весьма приближается к царскому деспотизму» («Летопись», кн. VI). Но вопрос о том, способствуют ли безопасности победителя такого рода изменения правления, не входит в предмет нашего исследования.

IX. Если надлежит принять на себя верховную власть, то представляется правильным сохранить ее хотя бы отчасти за побежденными.

Если же небезопасно отказаться от всякого господства над побежденными, то все же возможно ограничиться сохранением некоторой доли власти самим побежденным или их государям. Тацит упоминает об обычае римского народа «превращать царей в орудие его господства». У него же Антиох именуется «богатейшим из подвластных царей» («История», кн. II). В толкованиях на Музония, а также у Страбона, в конце книги шестой, сказано: «Цари – подданные римлян». Лукан пишет:

Так, у иудеев скипетр остался в Синедрионе даже после конфискации государства у Архелая. Эвагор, царь кипрский, по словам Диодора Сицилийского (кн. XV), высказывал готовность повиноваться персидскому царю, но именно как царь повинуется царю. Победив Дария, Александр неоднократно предлагал ему остаться повелевать другими, самому же ему повиноваться Александру (кн. XVII)¹².

Что касается нас, то мы уже в другом месте высказались по вопросу о способах смешения властей (кн. I, гл. III, § XVII; кн. III, гл. VIII, § III). Некоторым доля власти была оставлена, подобно тому как прежним владельцам оставляется часть земель.

X. Или же, конечно, сохранить им некоторую свободу.

Но и в тех случаях, когда вся верховная власть изъемлется у побежденных, им могут быть оставлены их законы и обычаи, а также должностные лица, ведающие их частными делами и менее важными публичными делами¹³. Так, в Вифинии, провинции с проконсульским управлением, гражданская община Апамея сохранила привилегию самоуправления по своему усмотрению¹⁴, как нас осведомляют об этом письма Плиния, который также указывает, что Вифиния имела своих чиновников и свой сенат (кн. X, 56, 84, 111 и 113). И на побережье Понта городская община Амизы в силу снисходительности Лукулла управлялась по своим законам (там же, 93). Готы сохранили римские законы побежденным римлянам. [c. 742]

1. Одну из сторон такой снисходительности представляет готовность не лишать побежденных отправления религии их отцов¹⁵, если только они не подвергнутся обращению. Это, будучи весьма приятно побежденным, отнюдь не причиняет ущерба победителям, как это доказывает Агриппа в речи к Каю, о чем упоминает Филон в своем отчете о посольстве. И у Иосифа Флавия сам Иосиф и император Тит говорят иерусалимским повстанцам, что вследствие благодеяния римлян они пользуются столь широким правом отправления своего богослужения, что могут удалять из храма чужестранцев даже под страхом смертной казни.

2. Но если побежденные исповедуют ложную религию, то законно поступит победитель, приняв меры к тому, чтобы истинная религия не была угнетена, что и сделал Константин, сломив силы сторонников Лициния, а впоследствии – французские и иные короли.

XII. С побежденными следует по крайней мере обходиться милосердно. Почему?

1. Дальнейшее обеспечение состоит в том, чтобы в самом неограниченном и напоминающем власть господина над рабом правлении побежденные пользовались милостивым обращением и чтобы их интересы сочетались с интересами победителя. Кир повелевал побежденным ассирийцам не терять мужества, обещая им сохранить их прежнее положение, говоря, что произошла лишь смена царя и что они удержат права на свои дома, поля, в отношении жен и детей, которые имелись у них до тех пор; мало того, если кто-либо причинит им обиду, то они найдут себе и своим близким в лице его и его подданных отмстителей (Ксенофонт, «Воспитание Кира», кн. IV). У Саллюстия мы читаем: «Римскому народу было угодно скорее создавать себе друзей, нежели рабов, вследствие уверенности в том, что безопаснее повелевать повинующимися добровольно, нежели по принуждению»¹⁶. Бретонцы во времена Тацита охотно подчинялись военным поборам, платили дань и выполняли прочие повинности в пользу Империи, если они не сопровождались обидами, последние же они переносили с горечью как покоренные настолько, чтобы повиноваться, но отнюдь не настолько, чтобы быть рабами (жизнеописание Агриколы).

2. Посол Привернума в римском сенате на вопрос о том, какого рода мир должны ожидать от его народа римляне, ответил так «Если вы дадите нам добрый мир, то он будет и верным и постоянным, если же дадите плохой, то он не будет продолжительным». При этом он прибавил в виде основания: «Можете ли вы поверить, что народ или даже отдельный человек пожелает остаться дольше необходимости в таком состоянии, которое ему тягостно?» (Ливий, кн. VIII).

Камилл говорил, что то правление прочнее всего, при котором повинуются добровольно (Ливий, кн. VIII). Скифы заявляли Александру: «Между господином и рабом не может быть никакой дружбы, даже в самом мире сохраняются законы войны» (Курций, кн. VII). Гермократ у Диодора Сицилийского указывает: «Не столь славно – победить, сколь – милосердно воспользоваться победой» (кн. XIII). Здравое суждение Тацита применительно к войне гласит «Благородное окончание войны – то, когда ее оканчивают прощением». В одном письме диктатора Цезаря встречаются слова: «Воспользуемся новым способом побеждать: вооружимся милосердием и щедростью». [c. 743]

¹ Император Александр говорил персидскому царю Артаксерксу: «Каждый должен оставаться в пределах своих границ, не внося никаких новшеств, и не должно никому, пленяясь сомнительной надеждой, предпринимать войны, но следует довольствоваться своей участью».

² Смотри у Кирилла Александрийского «Против Юлиана» (кн. V), где он хвалит еврейских царей за то, что они довольствовались границами своего царства

³ Пипин оставил корону лонгобарду Астольфу.

⁴ Заслуживает внимания все это место, где имеется также следующее отличное изречение. «Торжество победы состоит именно а том, чтобы открыто показать, что у побежденного нельзя найти ничего достойного, чем бы мог воспользоваться победитель»

Часть его государства была оставлена Тиграну Помпеей (Евтропий, кн. VI).

⁵ Для ознакомления с положением этих свободных народов смотри у Полибия «Извлечения о посольствах» (№ 6) и у Светония» жизнеописание Цезаря, где говорится о Галлии У Гиллемана также имеется нечто заслуживающее внимания в истории гельветов

⁶ От этого отступились впоследствии (Полибий, «Извлечения о посольствах», № 11, Плутарх, жизнеописание Фламиния).

⁷ Смотри относительно персов у Агафия (кн. IV).

⁸ Это находится у Плутарха в жизнеописании Александра.

⁹ Плутарх об этом повествует так. «Когда акеяне хотели овладеть островом Закинфом, то чтобы их отклонить от такого предприятия, он предупредил, что их постигнет та же опасность, как и черепаху, если они высунут голову из Пелопоннеса».

¹⁰ Этим повествованием пользуется консул Клавдиан Юлиад в своем письме к Пупиену и Бальбину. Подобному примеру подражает Август, который, по словам Диона. «заслужил одобрение потому, что не пожелал приобрести ничего нового, но полагал, что достаточно уже приобретенных владений».

¹¹ Смотри панегирик, составленный в честь Максимиана

¹² Таковы были некогда в Италии цари, зависимые от других царей (Сервий, «На “Энеиду”», X) Так, у Эсхила в трагедии «Персы» упоминаются

То же имело место у турок, по свидетельству Леунклавия (кн XVIII).

¹³ Филон, «Посольство к Каю»: «Август не менее заботится о соблюдении собственных законов каждого народа, нежели законов римских»

¹⁴ Смотри письмо XCIII Плиния и следующее письмо Траяна в книге X. Синоп под властью персов был государством демократическим (Аппиан, «Война с Митридатом») У греков под властью римлян оставалась тень свободы (Цицерон, «Письма к Аттику», кн. VI, 1; Плиннй, «Письма», кн. VIII, 24) Киприян не было дозволено вызывать на суд с их острова (Цицерон, «Письма к Аттику», кн. V, 21).

¹⁵ «Лучше, чтобы там поклонялись хоть какому-нибудь божеству, нежели не поклоняться никому» – как мы только что сказали, приведя слова Севера. Так, готы у Прокопия («Готский поход», кн. II) утверждают, что они никого не принуждали насильно принять их веру

¹⁶ Лакедемоняне у Фукидида (кн. V), говорят – «Мы полагаем, что наилучший способ обезоружить самую сильную ненависть состоит не в том, чтобы после взаимной борьбы злоупотреблять своим превосходством, стремясь принудить противную сторону принять невыносимые условия, но в том, чтобы по возможности проявив справедливость не меньшую, чем доблесть победителя, с наибольшей умеренностью вступить в переговоры». [c. 744]

Библиотека Михаила Грачева

предыдущая

следующая

оглавление

Гроций Г.

О праве войны и мира

предыдущая

следующая

оглавление