Библиотека Михаила Грачева

	предыдущая		следующая
		содержание

Рассмотрение понятия политической власти в рамках концептуального анализа власти вызвано следующими соображениями. Во-первых, большинство теоретических и эмпирических исследований власти посвящено властным отношениям в политической сфере. Во-вторых, как и понятие власти, понятие политической власти стало одним из наиболее важных понятий в социально-философской литературе, а прилагательное “политический” используется в паре с существительным “власть” чаще, чем какое-либо другое. В-третьих, содержание понятия “политическая власть” и соотношение между “властью” и “политической властью” остаются в числе дискуссионных проблем, от решения которых во многом зависит понимание сути многих общественных явлений.

Все концепции политической власти можно условно разделить на две группы. Одни исследователи рассматривают власть как политический феномен. Поэтому прилагательное “политическая” в сочетании с “властью” является, по сути дела, излишним.

Другие выделяют политическую власть в качестве субкатегории власти; власть не ограничивается сферой политики и не все виды властных отношений относятся к числу политических.

В рамках первой группы, в свою очередь, различаются два вида обоснования и объяснения политической власти. Многие исследователи считают политическую науку наукой о власти, “власть” (политическая власть) является главным объектом ее изучения. “Политическая наука как эмпирическая дисциплина, – пишут Х.Лассуэлл и Э.Кэплэн, – представляет собой изучение формирования и распределения власти… она изучает [с.324] власть в целом (курсив мой – В.Л.) во всех формах ее существования” (Lasswell and Kaplan, 1950: XIV, 85). Дж. Де Ври определяет политику как “процесс, в котором люди пытаются установить или изменить определенный набор или конфигурацию поведенческих возможностей, имеющихся у других людей” (De Vree, 1976: 170). Таким образом, все властные отношения, где бы они ни возникали, автоматически становятся свидетельством наличия политической ситуации. Данный взгляд на политическую науку ведет к отождествлению власти с политической властью. Понятие политической власти четко не определено, поскольку власть в любом случае является феноменом политическим¹.

Другая интерпретация понятия политической власти была предложена Т.Парсонсом и Х.Арендт. Оба автора, как указывалось ранее, вводят понятие в общую схему анализа больших социальных систем, исключая тем самым межличностные отношения из сферы власти. Власть рассматривается ими как свойство [с.325] (принадлежность) больших коллективов людей, и она направлена на реализацию общих целей. Тем самым власть, по определению, является феноменом политическим. В парсоновском объяснении политики “власть” играет роль, аналогичную роли “денег” в объяснении экономических процессов.

Следует отметить, что исследователи обычно не обращают внимание на терминологические тонкости и смысловые особенности этих двух терминов; они пренебрегают четким различением “власти” и “политической власти”, рассматривая их просто как синонимы. Например, У.Домхофф (Domhoff, 1993) начинает свою статью, посвященную структуре власти в американском обществе, с цитирования определения власти Д.Ронга (Wrong, 1988: 2). Затем он объясняет понятия “властная структура” (power structure), “каналы власти” (power networks), “показатели власти”² и использует их при [с.326] объяснении политических процессов и распределения политической власти в американском обществе. Он не использует термин “политическая власть”, но его схема рассчитана именно на анализ политической власти на макроуровне; она бесполезна для анализа властных отношений на межличностном уровне или распределения власти в других общественных сферах и институтах, например в семье.

Данная тенденция имеет место не только в эмпирической литературе, но и в теоретических исследованиях, и даже в общих работах по теории политики и власти. Например, Ч.Эндрэйн посвятил целую главу (более 40 страниц) власти (политической власти) в своем учебнике по теории политики (Andrain, 1970). В ней он уделил специальное внимание описанию различных форм власти, однако оставил в стороне вопрос о том, является ли власть чисто политическим феноменом или она присутствует во всех видах человеческих отношений. Он просто использует понятия “власть” и “политическая власть” как синонимы³.

Действительно ли “власть” и “политическая власть” выражают одно и то же понятие? Или, другими словами, целесообразно ли ограничение власти сферой политики? На мой взгляд, нет. Во-первых, это противоречит традиционному (обыденному) пониманию власти. [с.327] Слово “власть”, как было показано ранее, употребляется не только для описания политических событий. Сказать, что отец имеет власть над сыном, так же естественно, как и говорить о власти короля или президентской власти. Действительно, почему способность добиться подчинения в одном отношении (президент – люди) рассматривается как власть, тогда как аналогичная способность, но в другом отношении (отец – дети) – нет?

Во-вторых, само понятие “политическая власть” подразумевает, что власть может существовать и в каких-то других сферах, в ином случае слово “политическая” оказывается лишним.

В-третьих, понятия “экономическая власть”, “религиозная власть”, “семейная власть” и др. являются общепринятыми в социологической литературе, а исследование явлений, обозначаемых данными понятиями, получило широкое распространение. Поэтому мы просто не можем “избавиться” от этих терминов. И если “власть” рассматривается как чисто политическое явление, то они в таком случае обозначают формы политической власти. Но вряд ли целесообразно интерпретировать властные отношения между учителем и учеником в политических терминах и считать, что политические процессы имеют место во всех социальных взаимодействиях. Ведь тогда политику фактически невозможно выделить как относительно самостоятельную сферу общественной жизни.

Нередко утверждается, что у политики нет четких границ и она должна быть определена настолько широко, чтобы включить в себя и такие виды отношений, как семейные, или даже любовные. Рассуждая в этом духе, Де Ври подчеркивает, что эти отношения не следует рассматривать как “чисто политические” или “только политические”; они являются политическими, утверждает он, лишь в некоторых (не во всех) отношениях. Но в любом случае, они имеют ряд важных общих черт с такими “чисто политическими” явлениями, как борьба между государствами, партийные соглашения и др. (De Vree, 1976: 171). [с.328]

Бесспорно, политическая сфера не имеет четких границ. Но то же самое можно сказать и о других общественных сферах. И из этого, однако, не следует, что политика охватывает все виды человеческих взаимодействий и событий, иначе исчезает смысл выделения политики в относительно самостоятельную общественную сферу. Хотя все виды властных отношений и действий могут иметь политические последствия, власть тем не менее не должна рассматриваться в качестве определяющего элемента политики, или, по крайней мере, в качестве ее единственного определяющего элемента. Здесь я согласен с Д.Истоном, который считает, что концепция политической власти (власти) Лассуэлла и Кэплэна является слишком широкой, поскольку “политическая наука не изучает властные отношения в банде, семье или церкви только лишь потому, что в них кто-то контролирует деятельность других”. Вероятно, необходимо, пишет он, “провести комплексное исследование различных случаев власти с целью создания общей теории власти. Эта теория будет весьма полезной для исследователей политики, но их непосредственно интересует не власть в целом, а политическая власть”. Политические исследования “касаются не всех, а только политических аспектов властных отношений” (Easton, 1953: 123, 145).

Наконец, концептуализация политики через власть, как уже отмечалось ранее, делает понятие власти очень широким по своему содержанию и, следовательно, аморфным. Действительно, рассмотрение ее как “ядра политики” не согласуется с диспозиционными и интенциональными определениями власти, поскольку политическую жизнь нельзя объяснить в терминах потенциала, способности и ограничить ее сферой намеренных действий. “Власть” в данной трактовке теряет свою уникальность, специфику и оказывается неотличимой от таких понятий, как “влияние”, “контроль” или “господство”.

В силу этих причин предпочтительнее рассматривать политическую власть как разновидность власти. [с.329]

Это означает, что не все виды власти являются политическими. Следовательно, задачей концептуального анализа является определение критериев политической власти, т.е. выделение совокупности определяющих свойств политической власти, позволяющих отличать политическую власть от других видов властных отношений между людьми. Эта задача отнюдь не простая, так как понятие политики является не менее дискуссионным, чем “власть”.

Смысл политики интуитивно понятен. Все согласятся с тем, что политика так или иначе связана с государственными решениями, конфликтом и сотрудничеством различных социальных сил, участием граждан в выборе людей, осуществляющих управленческие функции в обществе, обеспечением национальной безопасности, защитой национальных интересов страны и т.д. Однако в социально-философской и политологической литературе имеют место различные трактовки политики (политического действия, политического события) и критериев ее выделения в относительно самостоятельную общественную сферу.

Вплоть до середины 20 века политика обычно интерпретировалась как управление государством, а политическая наука считалась “наукой о государстве” (Gettell, 1949: 19; Garner, 1928: 9). Соответственно, политическая власть ограничивалась сферой государственных институтов и правительственных учреждений.

Недостатки данного подхода очевидны: если политика рассматривается только через понятие государство, то как тогда объяснять политическую жизнь в догосударственных обществах? Поскольку сегодня считается общепринятым, что политика существовала во всех обществах, то нам необходимо такое понятие политики, которое бы было достаточно универсальным, чтобы использоваться в отношении всех происходивших и происходящих политических событий и действий. “Государственная” концепция политики не отвечает этому критерию. [с.330]

Кроме того, она создает трудности в интерпретации и объяснении событий общественной жизни, происходящих вне непосредственной сферы государственного управления, но оказывающих на нее существенное воздействие. В частности, таких явлений, как соглашения по заработной плате, открытие и закрытие предприятий, забастовки, революционная активность, участие граждан в работе негосударственных организаций и других видов социальной деятельности, связанных с решением важных социальных (политических) проблем. Данная концепция не рассматривает в качестве субъектов политики тех социальных субъектов, которые действуют за пределами государственных структур, но оказывают влияние на принятие государственных решений. Например, политических лидеров, руководителей политических партий, групп давления и др., добивающихся политических результатов без непосредственного участия в государственном управлении. Кроме того, она не в состоянии объяснить природу международных политических отношений, оставляя неясным политический статус сферы, где отсутствуют обязательные для всех участников международного политического процесса законы и нет аналогичных государству международных властных структур, обладающих легитимным правом на осуществление принуждения в отношении суверенных государств.

Таким образом, объяснение политики как сферы государственного управления выводит за ее пределы ряд важных видов социальной деятельности. Поэтому нецелесообразно ограничивать политическую власть властными отношениями в государственных институтах; существуют и другие формы власти, которые мы склонны относить к числу политических, например власть харизматического лидера над своими последователями в отношении важных политических проблем, властные отношения в партийных организациях и другие виды властных отношений, имеющие очевидные политические последствия. [с.331]

Большинство современных исследователей не ограничивает политику сферой государства, а рассматривает ее как процесс формирования и осуществления публичной политики⁴. Политика ассоциируется с политическими проблемами и обязательными (императивными) решениями. Политика – это процесс формулирования, принятия и реализации этих решений; она касается проблем, влияющих на жизнь всего общества и выражает отношения конфликта и сотрудничества между политическими акторами. В отличие от предыдущего подхода, фокусирующегося на деятельности формальных структур государственного управления, данный взгляд характеризует политику как процесс переговоров, “торга”, достижения соглашений и компромисса между политическими акторами, имеющими свои специфические интересы и преследующими различные политические цели. Политика есть средство решения общественных проблем без обращения к силе; она представляет собой механизм выбора между соревнующимися альтернативами, сохраняющий целостность общества и “правила игры”. Такая трактовка позволяет включить в сферу полигики различные виды негосударственной деятельности, оказывающие влияние на решение важнейших общественных проблем, расширяя тем самым пространство политики и сферу применения понятия.

Одним из наиболее влиятельных определений политики, идущих в русле данного подхода, стала концепция Д.Истона. Согласно Истону, политические явления имеют место в тех социальных процессах, которые связаны с авторитарным распределением ценностей в [с.332] социальной общности (обществе)⁵. Распределение ценностей (благ и услуг, образования, статусов, духовных ценностей и т.д.) происходит через систему взаимосвязанных институтов и организаций, которые формируют различные “распределяющие структуры” (например, производственную систему, систему образования, медицинского обслуживания и т.д.). Определяющую роль в них играют структуры, принимающие обязательные (императивные) решения, от которых зависит распределение ценностей в тех или иных социальных сферах.

Несмотря на очевидные преимущества, данный подход также не избежал критики, и многие исследователи подчеркивают, что и он оказался не в состоянии дать исчерпывающее объяснение политики. Определяя ее как механизм принятия решений, представляющий собой альтернативу силе, данный подход, как и “государственные” определения, исключает из сферы политики войны, революции и терроризм. Акцентируя внимание на компромиссе, согласии и переговорном процессе как сути политики, он подразумевает, что все интересы в принципе могут быть примирены. Тем самым он уходит от рассмотрения наиболее трудноразрешимых политических проблем, которые не допускают компромисса (апартеид, расизм, терроризм, войны и т.д.).

Кроме того, его нередко “обвиняют” в этноцентризме, поскольку он фактически отождествляет некоторые характеристики политической жизни в западных либеральных демократиях с природой политики как таковой, независимой от исторического времени и места (Hawkesworth, 1992: 29–30). При этом политическая власть ограничивается сферой легальной (легитимной) власти и авторитета, и данное понятие не может использоваться в ситуациях, где власть осуществляется вне процесса принятия решений и за пределами легальных каналов политической деятельности. [с.333] Ограничивая политику авторитарным распределением ценностей⁶, Истон сознательно сужает сферу политики. Тем самым из нее исключаются отношения, в которых объекты политического влияния не воспринимают политику как авторитарную, т.е. где источником их подчинения выступает не их обязанность подчинения субъекту, а какие-то другие факторы. Например, ситуации, где люди вынуждены повиноваться незаконно захватившему власть военному режиму, где они подчиняются просто по привычке или будучи объектом манипуляции. Хотя во всех этих ситуациях власть субъекта и не воспринимается объектом как авторитарная (базирующаяся на авторитете), их тем не менее вполне естественно считать частью политической жизни.

Наконец, большинство исследователей характеризует политику как сферу конфликта и оппозиции и, как правило, недооценивает ненасильственные механизмы воздействия на сознание и поведение людей. Считается, что конфликт является обязательным аспектом политики и его отсутствие означает отсутствие политики (политического действия).

В целом это действительно так. Расхождение интересов и различное понимание общественного блага, ограниченное количество ресурсов и неравное распределение ценностей между социальными группами делают конфликт постоянной чертой политики – в том смысле, что не может быть достигнуто полного согласия между социальными акторами в отношении формирования и осуществления политических решений. Однако могут существовать зоны и сферы, в которых решения будут поддерживаться всеми (или почти всеми) участниками политического действия. Эти решения могут оказывать большое влияние на политические события и потому их также необходимо рассматривать как часть политической жизни. [с.334]

Многие политические исследователи, как уже отмечалось, концептуализируют политику через власть, например как борьбу за власть. В соответствии с этим политическая власть иногда определяется как власть над властью других людей. В данном случае политическая власть уже не рассматривается как власть (любая власть) в политической сфере; ее специфика объясняется не ссылками на политические последствия ее осуществления или роль в процессе принятия политических решений, а с помощью других критериев. Х. Лассуэлл и Э. Кэплэн определяют политическую власть как “основанный на власти контроль над политикой властвования”. Они считают, что “право вето и власть президента назначать на должности являются типичными примерами политической власти в этом смысле: контроль осуществляется над самими формами контроля и условием контроля является обладание властью” (Lasswell and Kaplan, 1950: 86–88). П.Моррис определяет политическую власть (“в широком смысле”) как “власть добиваться того, чтобы в процессе принятия коллективных решений наши индивидуальные власти преобразовались в другие виды власти”. Люди, пишет Моррис, имеют способности (власти) воздействовать на какие-то предметы и процессы непосредственно, сами, и опосредованно, через других людей. “Эти посредники действуют в качестве "преобразователей власти", превращая власть сделать что-то во власть сделать что-то еще” (Morriss, 1987: 45).

Данные формулировки (“контроль, основанный на власти”, “контроль над властью”, “власть преобразовать власть” и др.) выглядят, на мой взгляд, несколько неестественно, и не только в русском языке. С этой точки зрения выражение “власть над сознанием и поведением людей” представляется более подходящей. Но дело не только в этом: данный подход, как уже отмечалось, делает понятие политической власти одновременно и слишком широким, и слишком узким. Определяемое таким образом понятие политической власти может [с.335] относиться к любым организациям и группам со стабильными отношениями субординации и управления. Например, отношения между руководством школы, учителями и учениками или семейные отношения можно объяснять и на основе определения Лассуэлла и Кэплэна⁷, и с помощью моррисовской схемы⁸.

В то же время данные концепции не могут учесть некоторые формы власти, которые большинство исследователей склонны отнести к формам политической власти. С этой точки зрения определение Лассуэлла и Кэплэна, как уже отмечалось, является настолько узким, что оно растворяет политическую власть среди множества других форм власти. Понятие политической власти оказывается неприменимо в отношении всех форм власти в политике, а может использоваться лишь в отдельных случаях. Моррис, по существу, также выводит за пределы понятия политической власти многие ее традиционные формы. Относя к ней только опосредованые формы власти, т.е. те, которые осуществляются через других людей (“преобразователей власти”), он фактически исключает все непосредственные (прямые) формы власти, например власть харизматического лидера и другие индивидуальные формы власти.

В другой интерпретации власть отождествляется с политическим правом (политическими правами). Этот подход встречается уже у Дж. Локка: “Политическую власть я рассматриваю как Право принятия Законов” (Locke, 1996: 268). Дж. Бентам утверждал, что политические власти (права) представляют собой исключения в законе. Конституционный свод законов, пишет Бентам, наделяет властью определенные классы общества; он указывает на те события, которые дают конкретным [с.336] людям определенные виды власти. Среди них: сецессия, номинация, презентация, концессия, институция, выборы, приобретение места, и др. Противоположного рода события лишают людей этих властей. К ним относятся увольнение, отречение, отставка, и т.д. (Bentham, 1971: 108).

Бентам считает анализ всех возможных форм политической власти крайне важным, хотя “эти права, эти власти не сильно отличаются от семейных прав и властей”. Он выделяет семь “элементарных” форм власти:

(1) непосредственная власть над людьми; (2) непосредственная власть над вещами других людей; (3) непосредственная власть над общественными вещами; (4) власть командовать отдельными людьми; (5) власть командовать коллективами людей, то есть классами; (6) власть специфицировать или классифицировать: (а) людей, (б) вещи, (в) по месту, (г) по времени; (7) власть привлекать. Власть вознаграждать или невознаграждать. Все эти формы, в свою очередь, делятся на (1) законодательные, (2) исполнительные и (3) судебные власти (Bentham, 1971: 109–117).

Среди современных исследователей власти данный подход в интерпретации политической власти разделяется П.Моррисом. Моррис определяет политическую власть (“в узком смысле”) как форму легального права или как формальную власть (Morriss, 1987: 46)⁹. [с.337]

Рассматривая данную точку зрения, следует с самого начала выделить один существенный момент. Ни один из придерживающихся ее исследователей не указывает на различие между легальным правом сделать что-то и способностью сделать что-то, основанной на легальном праве. Поэтому не совсем ясно, что они на самом деле имеют в виду, определяя политическую власть как легальное право. Если они просто отождествляют политическую власть с легальным правом, данным человеку законом, то они путают власть с основой власти. Если же под политической властью понимается властное отношение, основанное на легальном праве (данная трактовка представляется наиболее вероятной), то в таком случае понятие означает (если использовать предлагаемую мною классификацию форм власти и соответствующую терминологию) “легальный авторитет” и (иногда) “легальное использование силы” или “легальное использование принуждения”. Опять же, наш выбор зависит от того, какую роль мы отводим понятию политической власти в объяснении политики. Если мы хотим рассматривать “политическую власть” лишь как один из видов власти в политике, то можно принять этот взгляд; но если мы желаем обозначить данным понятием все властные отношения в политической сфере, то он уже не может нас устроить как слишком узкий. Некоторые авторы разделяют первый подход, но я предпочитаю второй.

В заключение несколько уточняющих соображений, касающихся моего понимания политической власти. “Власть” и “политическая власть” не являются синонимами. Политическая власть является разновидностью власти, она охватывает все виды властных отношений в сфере политики. Поэтому понятие политики (политического) играет главную роль в определении политической власти, а не наоборот, как это имеет место в концептуализациях политики через власть. В выражении “А имеет власть над Б в отношении X” именно Х отличает политическую власть (политические власти) среди [с.338] различных ее видов. Власть является политической, если Х относится к сфере политики и ее результаты (потенциальные результаты) касаются решения тех или иных политических проблем.

Политика несомненно связана с функционированием государства и осуществлением государственного управления: действия можно считать политическими, если они так или иначе влияют на государственные институты (или институты аналогичные им в догосударственных общественных системах) и формирование правительственной политики. Это, однако, не означает, что политика ограничивается сферой принятия политических решений в государственных структурах, базирующихся на легальном авторитете. Многие важные события политической жизни происходят вне непосредственной сферы деятельности государства и правительства. При этом они не обязательно связаны с легитимными действиями и имеют легальный статус. Если процесс управления в социальной общности основывается как на легальных, так и на нелегальных (незаконных) формах осуществления власти и влияния или даже исключительно на насилии, не имеющем каких-либо легитимных оснований, то все равно мы имеем дело с политикой. Политика включает в себя все социальные отношения и события, которые оказывают существенное влияние на жизнь социальной общности, она выражается в любых действиях людей, направленных на изменение или сохранения условий их жизнедеятельности.

Таким образом, можно выделить два взаимообусловливающих критерия политики (политического действия): (1) политика связана с процессом государственного управления и функционированием государственных (публичных) институтов; (2) она включает в себя все основные общественные проблемы, события и отношения, которые оказывают существенное воздействие на жизнь социальной общности в целом и влияют на интересы больших групп людей.

Выделение этих двух критериев может показаться излишним, поскольку второй критерий – критерий [с.339] значимости – подразумевает первый – критерий связи с деятельностью государства, влияния на государственные решения, и наоборот. На мой взгляд, это не совсем так. Действительно, события, отношения и действия, оказывающие значимое влияние на жизнь общества или социальной общности, влияют – непосредственно или опосредованно – и на деятельность государственных структур и отражаются в принимаемых политических решениях. В некоторых ситуациях отражение социально значимых событий в деятельности государственных структур может быть запаздывающим, неадекватным или индифферентным (ситуация, достаточно распространенная для авторитарных и, в особенности, тоталитарных режимов) или же государство оказывается не в силах отреагировать на те или иные события общественной жизни должным образом в силу ограниченности своих властных ресурсов (например, в условиях войны, революции или двоевластия). Но так или иначе, государство всегда пытается (должно пытаться) реагировать на те события, важность которых осознается большими группами людей.

Однако не все события, непосредственно связанные с деятельностью государства, имеют общественно значимые последствия. Например, в свое время многие советологи вполне резонно не считали большинство форм общественной активности в СССР политическим участием, обозначая их такими терминами как “ритуальное участие”, “псевдоучастие” и др. Очевидно, что некоторые виды деятельности государственных органов не оказывают значимого воздействия на общественную жизнь (например, принятие неработающих законов), однако вряд ли их можно на этом основании исключить из политической деятельности. Другими словами, хотя второе условие обычно подразумевает первое, в некоторых ситуациях предложенные критерии взаимно дополняют друг друга: одни события и действия квалифицируются как политические, поскольку они непосредственно относятся к государственной жизни, другие – [с.340] в силу их значимого влияния на жизнь общества или социальной общности.

Данный подход к пониманию политики является достаточно широким, поскольку он учитывает отношения и действия, имеющие место вне непосредственной сферы государства и легального механизма принятия решений. Но в отличие от определений политики через власть, он исключает из сферы политического те формы власти, которые осуществляются в отношении локальных проблем, не затрагивающих интересы больших групп людей и не влияющих на жизнь социальной общности как целого.

Близкое понимание политики присутствует и в работах других отечественных исследователей. Например, Д.Зеркин считает, что “сфера политики включает в себя все, что обеспечивает или, наоборот, препятствует, реализации общих интересов социальных групп и сообществ, все, что связано с человеческими ценностями: свободой, социальной справедливостью, социальным процессом” (Зеркин, 1996: 78). Э.Тадевосян также подчеркивает, что власть может носить не только политический характер и в этом смысле она шире политики. В то же время понятие политики шире понятия государственной политики, поскольку она может осуществляться не только государством (Политология, 1997: 6–7). В этом же русле определяет политику А.И.Соловьев (Основы политической науки, 1993: 86) – как область в основном целенаправленных отношений между группами по поводу использования институтов публичной власти для реализации их общественно значимых запросов и потребностей – и другие исследователи.

Политика не является чем-то отделенным от других социальных отношений. Напротив, очень немногие социальные отношения (если таковые вообще имеют место) можно отнести к числу “чисто политических”. Некоторые виды экономических отношений можно включить в сферу политики, если они оказывают существенное влияние на функционирование и развитие [с.341] общества (социальной общности) как целого и становятся объектом политических дискуссий. Аналогично, духовная власть (власть над человеческим сознанием), например идеологическая индоктринация, также может быть формой политической власти, если она влияет на управление обществом и обусловливает его специфику.

Как и “власть”, “политическая власть” представляет собой комплексное понятие, охватывающее широкий спектр различных форм власти в политической сфере. Они бывают как индивидуальными, так и коллективными, осуществляются в форме силы, принуждения, убеждения и т.д. Хотя легальный авторитет, как мы уже отмечали ранее, безусловно является основной формой политической власти, последняя не сводится к легальным (легитимным) видам контроля.

Данное объяснение политики согласуется с предлагаемой концепцией власти. “Политическая власть” – это конкретизация общего понятия власти применительно к политической сфере; она выражает способность субъекта обеспечить подчинение объекта в сфере политики.

Ранее уже отмечалось, что власть часто определяется как власть сделать что-то. Соответственно, политическая власть рассматривается как способность одной группы людей реализовать свои политические преференции (интересы) в соперничестве с другими группами. Я предложил развести два различных по содержанию понятия, объединенных общим термином “власть” – “власть сделать что-то” и “власть над кем-то” и оставить за “властью” второе значение, а для обозначения первого использовать термин “управление”. Было подчеркнуто, что ограничение власти значением “власти над” не лимитирует наши возможности в анализе всех традиционно важных политических проблем, но делает его более ясным и четким.

Политические события и отношения могут рассматриваться и в терминах власти, и в терминах управления, т.е. нам нужны оба понятия. В некоторых ситуациях [с.342] предпочтительнее использовать “власть”, в других – “управление”. Например, процесс не-принятия решений можно представить как осуществление власти (власти над) одних групп над другими в отношении определенных аспектов их политического поведения. Властвующая группа заставляет подчиненную группу принять сложившийся порядок вещей, т.е. добивается ее подчинения в отношении выбора политических действий (не-действий).

Этот же пример можно объяснить и в терминах политического управления: властвующая группа обладает способностью сохранить существующий порядок, она достигает своей цели путем воздействия на определенные политические события в соответствии со своими намерениями. Различие между двумя интерпретациями состоит в том, что в первом случае подчеркивается подчинение людей воле властвующей группы, во втором – достижение данной группой определенной цели. [с.343]

1 Следует отметить, что Лассуэлл и Кэплэн стремятся избежать данного вывода и формально определяют политическую власть в качестве одного из видов власти. Они пишут, что власть является сложным понятием, характеризующие различные формы ее проявления, и том числе и межличностных отношениях. Однако их объяснения противоречивы. То, что они обозначили как политическая власть в узком смысле – “основанный на власти контроль над политикой властвования” (control based on power, over power policy) – вряд ли может претендовать на роль центрального понятия в политической науке; политика не может быть определена через понятие власти, используемое в этом значении. Здесь “политическая власть” сравнима с десятками других форм власти, которые упоминаются Лассуэллом и Кэплэном, таких как “спонсорство”, “любовь”, “экономическое влияние” и др. (Lasswell and Kaplan, 1950: 87).

Лассуэлл и Кэплэн также используют понятие в широком смысле, в значении “социальная власть”. Последняя включает в себя все формы контроля, проявляющиеся в межличностных отношениях. “В широком смысле, – пишут они, – все формы власти являются политическими” (Lasswell and Kaplan, 1950: 88). На этот раз понятие политической власти обозначает не что иное, как общее понятие власти.

Вернуться к тексту

2 Под “структурой власти” Домхофф понимает “совокупность людей и институтов, которые обладают высокими показателями власти”. Он выделяет следующие показатели власти: (1) кто получает выгоду – у кого богатство, высокие доходы, высокая продолжительность жизни, хорошее здоровье и т.д.; (2) кто заседает – какие классы и социальные группы более других представлены в ключевых институтах власти, правительственных и любых других, (3) кто побеждает – какой класс или группа имеют преимущество в принятии правительственных решений. (4) властная репутация (reputation for power) – кто считается обладающим властью в глазах общественности.

Домхофф рассматривает четыре вида “каналов власти”, через которые властвующие элиты осуществляют свое господство в управлении обществом: (1) канал реализации специфических интересов индивидов и социальных групп; он связан с деятельностью лоббирующих групп, профсоюзов, различных политических организаций и комитетов и т.д.; (2) канал формирования политического курса; в нем осуществляется обсуждение широкого спектра политических проблем с целью достижения консенсуса; (3) канал выбора кандидатов, он проявляется в деятельности политических партий; (4) идеологический канал; элита осуществляет свое господство в управлении обществом с помощью формирования общественного мнения (Domhoff, 1993: 170–177).

Вернуться к тексту

3 Возможно, Эндрэйн и другие исследователи, использующие термины “власть” и “политическая власть” как взаимозаменяемые, не считают их полностью тождественными. Вероятно, он рассматривает различия между ними как несущественные, по крайней мере в данном контексте. Разумеется, иногда можно обойтись и без терминологических дискуссий, особенно если понятие однозначно используется применительно именно к политическим событиям и отношениям. Однако подчас терминологическая аккуратность 6ывает совершенно необходимой, особенно если мы сосредоточиваем внимание только на политической власти (или наоборот). Она тем более необходима в теоретических работах, причем независимо от того, рассматривается власть как политический феномен или нет.

Вернуться к тексту

4 Некоторая тавтологичность данного объяснения обусловлена тем, что в русском языке слово “политика” используется и в значении “политическая сфера”, “область политического”, и для обозначения целенаправленной деятельности тех или иных политических субъектов (“политика Горбачева”). В английском языке различия между этими смысловыми оттенками отражаются и в терминологии. В первом случае обычно используется слово “politics”, во втором – “policy”.

Вернуться к тексту

5 Истон определяет политику как “авторитарное распределение ценностей в обшестве” (Easton, 1953).

Вернуться к тексту

6 Согласно Истону, политика (деятельность) является авторитарной (authoritative), если люди, на которых она направлена или которые находятся под ее воздействием, считают себя обязанными подчиниться ей.

Вернуться к тексту

7 Директор школы (отец) имеет “право вето” и “право назначения” в школе (семье).

Вернуться к тексту

8 Директор школы имеет власть руководить деятельностью административных единиц в школе (“преобразователей власти”), которая позволяет ему достичь желаемого результата в отношении учащихся.

Вернуться к тексту

9 Моррис считает этот вид власти очень важным, прежде всего потому, что он является “очень хрупким”. Он пишет: “Власти могут быть даны или отняты лишь росчерком пера. Мы все знаем, что одни люди обладают большими способностями, чем другие. Иногда это заслуженно, иногда – нет, но с этим трудно что-либо сделать. Другое дело – власти: власть может быть захвачена или потеряна в течение ночи. Когда тирана отправляют в ссылку, он едет туда вместе со всеми своими способностями, но без власти. Это происходит в силу произвольной (arbitrary) природы формальной власти, произвольной в том смысле, что она не существует в природе, а создается нами и может создаваться по-разному. Это и делает ее важной” (Morriss, 1987: 46).

Вернуться к тексту

	предыдущая		следующая
		содержание