Гроций Г.

О праве войны и мира

М.: Ладомир, 1994. – 868 с.

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста

на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания

Книга II

Глава XIX. О праве погребения

I. Из того же права народов рождается право погребения мертвых.

1. По праву народов, имеющему источник в человеческой воле, обязательно также погребение тел умерших. Дион Хризостом («Об обычае») в числе обыкновений, или «обычаев», противополагаемых им «праву писаному», вслед за правом посольств упоминает «беспрепятственное погребение мертвых». И Сенека-отец («Спорные вопросы», кн. I, 1) в число неписаных прав, но превосходящих достоверностью всякое писаное право, включает долг предавать мертвое тело земле. Естественным именуют это право евреи Филон и Иосиф Флавий, «естественно установленным обрядом» называет его Исидор Пелусиот. Как мы сказали в другом месте, по обыкновению под именем природы разумеются общие нравы, согласные с естественным разумом.

У Элиана («Письма», посл. изд., 491) встречаются такие слова: «…так как погребение мертвого повелевает сама общая природа». Он же в другом месте пишет: «Земля и погребение подобают всем людям вообще и в одинаковой мере» (XII. XIII). Это – «законы смертных»¹, как сказано у Еврипида в «Молящих»; «общий закон» – у Аристида; «человеческий обычай» – у Лукава; «законы земли и мировой договор» – у Папиния; «обыкновение человеческой участи» – у Тацита («Летопись», VI); «общая надежда» – у оратора Лисия. Кто, по славам Клавдиана («Война с Гильдом»), мешает кого-либо предать погребению, тот «совлекает с себя природу человека»; «позором природы» называет это император Лев (новелла HI); «нарушением священного права» – Исидор Пелусиот (указ, место).

2. А так как древние считали богов создателями прав, которые свойственны всем людям, отличающимся добрыми нравами, в связи с чем такие права казались тем более священными, то мы видим, что установление как права посольств, так и этого права в разных странах приписывается богам. И в упомянутой трагедии Еврипида «Молящие» встречается [c. 439] название «закон божеский»², а у Софокла Антигона так отвечает Креонту, запретившему предавать тело Полиника погребению:

3. Исократ («Ланафинейская речь»), сообщая о борьбе Тесея против Креонта, говорит: «Кто не знает, кому не известно, хотя бы от авторов представляемых на празднествах-дионисиях трагедий, какие бедствия постигли Адраста близ Фив, когда, желая возвратить сына своего зятя Эдипа, он погубил весьма многих из аргосцев и увидел гибель самих вождей. Сам же, оставшись в живых с бесчестьем и не будучи ь состоянии добиться перемирия для погребения мертвых, он явился просителем в Афины, где тогда царствовал Тесей, и умолял не оставлять столь доблестных мужей лежать напрасно без погребения и не допускать попирать древний обычай и отечественный закон, которыми пользуются все люди между собой и которые установлены не человеческой природой, но как бы повелением божественной власти; когда же Тесей услышал это, то без промедления отрядил посольство в Фивы».

Исократ затем упрекал фивян³ за то, что те предпочли постановления своего государства законам божественным. Ту же историю он приводит и в других местах – в «Панегирике», «Похвальном слове Елене» и «Платейской речи». Геродот также говорит об этом в «Каллиопе», Диодор Сицилийский – в четвертой книге «Истории», Ксенофонт – в шестой книге «Греческой истории», Лисий – в речи в честь погребенных, наконец, Аристид – в «Панафинейской речи». По словам последнего, эта война была предпринята в защиту общей природы человеческой.

4. И в разных других местах у прославленных авторов мы находим, как выполнению этого долга присваиваются названия отличных добродетелей. Так, Цицерон («В защиту Квинция») и Лактанций⁴ («Божественные наставления», кн. VI, гл. гл. 11 и 22) называют это «человечностью»; Валерий Максим (кн. V, гл. 1) – «человечностью и кротостью»; Квинтилиан («Наставления по ораторскому искусству», кн. XII, заключ. гл.) – «милосердием и благоговением»; Сенека («О благодеяниях», кн. V, гл. 20) – «милосердием и человечностью». Филон – «состраданием в силу общей природы человечества»; Тацит – «сочувствием общей участи человечества»; Ульпиан (L. At si quis § interdum, D. de fun. act.) – «милосердием и набожностью»; Модестин (L. quidam insuo. De conD. inst.) – «памятью человеческой участи»; Капитолии («О Марке Антонии») – «состраданием»; Еврипид и Лактанций – «справедливостью»; Пруденций – «благотворительностью».

Напротив, донатистов, воспрещавших погребать тела католиков, Оптат Милевитанский (кн. VI) обвиняет в нечестии. У Папиния читаем:

Спартиан (жизнеописание Каракаллы) называет таких людей «лишенными уважения к человеку»; Ливий (кн. VIII) отказ в погребении рассматривает как проявление «ярости, превышающей границы человеческого гнева»⁵. Гомер именует подобные действия «неподобающими делами». «Мудрость тех, кто считает погребение излишним», Лактанций («н. VI) называет «нечестивой». По той же причине у Папиния Этеокл назван нечестивым («Фиваида», кн. III).

1. Что было первой причиной введения обычая предавать тела земле, сначала набальзамированные, как у египтян, или же после сожжения, как у большинства греков, или же в том виде, как они были (кн. Бытия, II; Тацит, «История», кн. V), о чем Цицерон и вслед за ним Плиний⁶ говорят как о древнейшем обычае, – об этом мнения расходятся. Мосхион полагает, что поводом послужил дикий обычай гигантов пожирать людей, памятником отмены чего и служит погребение. Он говорит:

2. По мнению других, таким путем люди как бы добровольно погашают свой долг, уплаты которого иначе природа требует против воли. Ибо не только бог сказал Адаму, что созданное из земли должно вернуться в землю⁷, но это признавали в разное время греки и латиняне. Цицерон заимствует из «Гипсипила» Еврипида слова:

И мы читаем у Соломона, что возвратится в землю прах, чем он был, а дух возвратится к богу, кто дал его (Экклезиаст, XII, 7). Ту же мысль так высказывает Еврипид в «Молящих» устами Тесея:

Цицерон в диалоге «О законах» (II) приводит из Ксенофонта слова: «Земле возвращается тело, и, будучи погребенным, оно облекается как бы покровом матери». Плиний также писал, что земля при рождении нас извергает, после рождения питает; однажды выпустив, всегда поддерживает; и, наконец, заключив в свое лоно, как мать, скрывает отрекшихся от прочей природы.

3. Некоторые полагают, что погребением, являющимся как бы напоминанием, которое оставлено прародителями человеческого рода, удостоверена надежда на воскресение. Ибо Плиний в книге седьмой, главе пятьдесят пятой, свидетельствует о том, что и Демокрит учил, что тела следует сохранять для обещанного воскресения. Христиане же часто объясняют обычай достойного сохранения тел этой надеждой. Пруденций пишет: [c. 441]

4. Проще всего следует полагать, что так как человек превосходит прочих животных, то недостойно его зрелище человеческих тел, пожираемых другими животными; погребение изобретено для того, чтобы, насколько возможно, сохранить тела. Квинтилиан («Речи», кн. VI) утверждает, что тела охраняются от нападания птиц и диких зверей вследствие человеческого сострадания⁸. У Цицерона в книге первой «Об изобретении» сказано: «Терзаемый зверями лишен обычных погребальных почестей». А у Виргилия читаем:

И бог у пророков грозит ненавистным ему царям, что они получат погребение наряду с ослами, так что собаки будут лизать их кровь (Иеремия, XXII). Лактанций (кн. VI) в обряде погребения не видит ничего иного, когда говорит: «Да не допустим, чтобы мы, образ и подобие божества, были оставлены в добычу диким зверям и птицам». То же находим у Амвросия («О Товии»), слова которого следующие: «Нет обязанности по отношению к нему предпочтительнее той, которой он уже не может тебе воздать обратно, а именно – избавить того, кто имеет общую с тобой природу, от алчности птиц и диких зверей».

5. Но даже если умерший и не будет подвержен такой несправедливости, тем не менее все же представляется несовместимым с достоинством человеческой природы попирать ногами и терзать человеческое тело. Не лишено связи со сказанным следующее место в «Спорных вопросах» Сопатра: «Сообразно с достоинством – погребать умерших, и как бы самой природе противно оставление мертвых тел, распростертых нагими, на поношение и разложение. Таково всеобщее решение, будь то боги или полубоги, что мертвым телам следует оказывать погребальные почести. Ибо противно разуму выставлять тайны человеческой природы после смерти напоказ всем, оттого мы издревле усвоили обычай погребать человеческие тела, дабы они тайно и вдали от взора истлевали в могильных склепах». Сюда же относится и следующее место у Григория Нисского в «Послании в Летойю»: «… чтобы позор человеческой природы не обнажался под лучами солнца»⁹.

6. Отсюда вытекает, что обязанность погребения признается нужной не столько человеку, то есть отдельной личности, сколько человечеству как таковому, то есть природе человеческой¹⁰. Поэтому погребение Сенека («О благодеяниях», кн. V, гл. 20) и Квинтилиан («Речи», кн. VI) называют публичным человеческим актом, а Петроний – предписанием всеобщего обыкновения. В связи с этим ни частным врагам, ни публичным неприятелям не следует отказывать в погребении.

О частных врагах есть отличное рассуждение Улисса о погребении Аякса у Софокла, где между прочим встречаются следующие стихи:

Основание этого приводит Еврипид в «Антигоне»:

Приводя это изречение, автор послания «К Гереннию» прибавляет: «Ибо то, что составляет крайнее бедствие, с ним уже приключилось», Папиний говорит:

Ту же причину приводит Оптат Милевитанский: «Если была борьба между живыми, то смерть укрощает вашу взаимную ненависть; уже умолкли те, с «ем до того времени ты сражался».

1. Поэтому все согласны, что даже публичным врагам подобает погребение¹¹. Аппиан называет это «общим правом войн». Филон – «общей договоренностью в войне». Тацит говорит: «Пусть враги не отказывают в погребении». По словам Диона Хриэостома, это право соблюдается «среди врагов», и «даже если взаимная ненависть достигает крайнего предела».

Говоря о том же, Лукан указывает, что законы и обычаи гуманности должны соблюдаться по отношению к врагу. Сопатр, цитируемый выше, спрашивает: «Какая война лишила род человеческий этой последней почести; какая враждебность простерла злопамятство до того, что осмелилась нарушить этот закон?». Упомянутый только что Дион Хризостом в речи «О законе» заявляет: «По этой причине мертвых врагов никто не судит и не простирает гнев и досаду на их тела».

2. Примеры имеются всюду¹². Так, Геркулес предал погребению тела своих врагов, Александр – побежденных при Иссе. Ганнибал предпринял поиски тел для погребения убитых римлян: К. Фламиния, П. Эмилия, Тиберия Гракха, Марцелла¹³ (Элиан, «Разные истории», кн. XII). «Можно подумать, – говорит Силий Италик, – что убит военачальник карфагенян». То же было сделано римлянами в отношении Ган-нона, Помпеем – в отношении Митридата, Дмитрием – в отношении многих, Антонием – в отношении царя Архелая (Диодор Сицилийский, кн. XVII). В клятве греков, сражавшихся против персов, имелись следующие слова: «Всех союзников буду погребать, как победитель, даже варваров».

И всюду в книгах по истории мы читаем, как добиваются «возможности погребать мертвых»¹⁴. У Павсания в «Аттике» имеется пример: «Афиняне уверяют, что ими погребены мидяне, потому что надлежит предавать земле каких бы то ни было мертвых».

3. Поэтому, по толкованию древних евреев, первосвященнику, которому было воспрещено вмешиваться в какие-либо похоронные дела, было поведено, однакоже, в случае обнаружения непогребенного человека предавать его также погребению¹⁵. Христиане же чтили погребения столь высоко, что [c. 443] считали дозволенным расплавлять или продавать освященную церковную утварь для этой цели, как и на пропитание бедных или на выкуп пленных (Амвросий, «Об обязанностях», кн. II, гл. 28). 4. Имеются примеры также и противоположного, но они осуждены всеобщим мнением. У Виргилия сказано:

Диодор Сицилийский говорит: «Является зверским обычаем вести войну с мертвыми той же породы».

IV. Обязательно ли погребение лиц, отличившихся злодеяниями?

1. Я полагаю, что имеются причины для сомнений относительно совершивших великие злодеяния. Закон божий, данный евреям как наставление в добродетели и человечности, повелевает погребать в тот же день повешенных на виселице (что у них считалось крайне позорным) (кн. Чисел, XXV, 4; Второзаконие, XXI, 23; II Самуил, XXI, 26). Оттого Иосиф Флавий говорит, что у иудеев столь велика забота о погребении, что даже тела приговоренных ко всенародной казни они снимают и предают земле до заката солнца; а другие еврейские толкователи добавляют, что здесь оказывается уважение образу божию, по которому создан человек.

Гомер упоминает в третьей песне «Одиссеи» об Эгисте, который прелюбодеяние увенчал цареубийством, но сыном убитого царя Орестом был предан земле. И у римлян, как утверждает Ульпиан, близким родственникам не отказывали в выдаче тел осужденных на смертную казнь (L. I. de caD. punit). А юрист Павел полагал, что они подлежат выдаче кому угодно, кто попросит (L. Ill, ibidem). Императоры Диоклетиан и Максиминиан дали такой ответ: «Присужденных за преступления к заслуженным наказаниям мы не воспрещаем предавать погребению»¹⁷ (L. II. С. de relig.).

2. В истории же мы знакомимся с примерами, когда тела людей выбрасывают¹⁸, не предавая их погребению, что случалось чаще во времена гражданских, нежели внешних войн. И ныне мы видим, как тела некоторых осужденных подолгу остаются на виду у всех. По вопросу о том, заслуживает ли одобрения такой обычай, спорят не только политики, но и богословы (Рох, «Об обычаях», 12; Аббас, на С. ex parte de sepult.; Сильвестр, на слово «погребение», вопр. 13).

3. Напротив, известно, что восхвалялись люди, которые приказывали погребать тела тех, кто сам не дозволял этого другим. Так, Павсаний, царь лакедемонян, побуждаемый эгинянами отомстить персам тем же самым, что те причинили Леониду, отверг такой совет как недостойный имени греков. У Папиния Тесей обращается к Креонту со следующими словами:

Фарисеи предали погребению царя Александра Ианнейского, который причинил немало поношений умершим из их народа (Иосиф Флавий, «Иудейские древности», XIII, гл. 13, и Горион). Если бог иногда наказывал определенных лиц лишением погребения, то он поступал так по своему усмотрению [c. 444] сверх установленных законов. А что Давид сохранил голову Голиафа, дабы выставить ее напоказ, то так было поступлено с иноземцем, оказавшим неуважение богу, согласно закону, распространявшему имя ближнего только на евреев.

1. Одно только заслуживает замечания, а именно – то, что из правила о погребении мертвых у самих евреев существовало изъятие для покончивших жизнь самоубийством, как сообщает Иосиф Флавий («Иудейская война», кн. III, гл. 25; Хегезипп, кн. III, гл. 17). И это не удивительно, так как другого наказания не заслуживает тот, кто не считает смерть наказанием. Так, милетские девушки отвращались от добровольной смерти страхом (Авл Геллий, кн. XV, гл. 10; Плутарх, «О добродетели женщин»), а также некогда римская чернь¹⁹, хотя это и вызвало неодобрение Плиния (Плиний, кн. XXXVI, гл. 15). Так, и тело Клеомена, покончившего жизнь самоубийством, Птоломей повелел повесить. И, по словам Аристотеля («Этика Никомаха», V, 15), повсеместно принято²⁰, чтобы покончившим жизнь самоубийством оказывалось то или иное бесчестие; оттого Андроник Родосский, излагая («Речи», LXIV) это место, говорит, что тела самоубийц лишены погребения. Предписание подобного рода Дион Хризостом восхваляет среди других мудрых постановлений кипрской царицы Демонассы (см. Стобей, разд. 126). Этому обычаю не противоречат утверждения Гомера, Эсхила, Софокла («Аякс»), Мосхиона и прочих о том, что мертвые бесчувственны и потому не испытывают ни ущерба, ни стыда. Достаточно того, чтобы участь мертвых внушала страх живым, потому что таким образом они воздерживаются от греха.

2. Отлично ведь против стоиков и тех, кто оправдывает добровольную смерть во избежание рабства и болезни, а также в надежде на славу, возражают платоники, а именно – что необходимо хранить жизнь, оберегая тела, и что не надлежит лишаться жизни вопреки тому, кем она нам дана; многое по этому предмету можно найти у Плотина, Олимпиодора, а также у Макробия в толковании «На сон Сципиона».

Следуя этому мнению, Врут, хотя и повторил впоследствии поступок Катона, но первое время его осудил²¹, «полагая, что не бесчестно и не недостойно подчиняться судьбе и не уклоняться от угрожающих бедствий, которые должно мужественно переносить». А Мегасфен сообщает, что индийские мудрецы осуждали поступок Калана и своими суждениями не одобряли подобного исхода жизни нетерпеливых людей (Страбон, кн. XV)²². Не иного взгляда, как кажется, придерживаются персы, чей царь Дарий у Квинта Курция (кн. V) сказал: «Предпочитаю умереть от чужой преступной руки, чем от своей».

3. В связи с этим евреи называли смерть «освобождением», то есть «отпущением», как видно не только из евангелия от Луки (II, 29), но и из греческого текста в книгах Бытия (XV, 2) и Чисел (XX, в конце).

Такая форма выражений характерна также для греков. Фемистий в своем труде «О душе» пишет: «Умерших называют отошедшими, и смерть называют отходом». У Плутарха в «Утешении» читаем в том же смысле: «… пока сам бог не отпустит нас».

4. Тем не менее некоторые из евреев²³ делают одно изъятие из закона о воспрещении самоубийства, считая его «похвальной смертью» в том случае, если кто предвидит дальнейшее существование как поношение самому богу. Так как они [c. 445] предоставляют право на нашу жизнь не нам, но богу (как правильно поучает своих соотечественников Иосиф Флавий), то и считают, что только предполагаемая воля бога отпускает преднамеренное самоубийство. Здесь они приводят пример Самсона, который видел осмеяние истинной религии в его лице, а также пример Саула, который бросается на меч, чтобы не стать посмешищем врагов бога и своих (I Самуил, XXXI, 4). Ибо они полагают, что Саул пришел к соответствующему решению после того, как тень Самуила предсказала ему смерть; и несмотря на заведомо грозящую ему в сражении гибель, он не уклонился от битвы в защиту родины и закона божия, заслужив тем вечную славу, по свидетельству псалмопевца Давида; вследствие чего и те, кто предал Саула погребению с почестями, заслужили похвалу как поступившие правильно. Третий пример Рацы, сановника иерусалимского, приводится в истории Маккавеев (кн. II, XIV, 37). Но и в священной новозаветной истории мы находим подобные же примеры тех, кто причинил себе смерть, чтобы вследствие мучений не отречься от веры христовой²⁴; и примеры девиц, которые бросались в реку, чтобы не лишиться невинности²⁵, и были церковью приобщены к лику мучениц. Однако заслуживает внимание то, что полагает Августин²⁶ о таких случаях («О граде божием», кн. I, гл. 26; «Послания», LXI, «К Дульцицию» и «Против Гауденция», II, 23).

5. Другое изъятие из права погребения мы, невидимому, находим у греков; его привели локрийцы фокейцам: «Общий обычай у всех греков – лишать святотатцев погребения» (Диодор Сицилийский, кн. XVI). И Дион Пруеийокий в «Родосской речи» говорит, что «нечестивцы» лишаются погребения. То же было установлено у афинян для изменников²⁷, по рассказу Плутарха в жизнеописании Антифонта.

Но если обратиться к установлению древних, то, по общему согласному мнению, за отказ в погребении считали справедливым начинать войну, что явствует из истории Тесея, которую трактуют Еврипид в уже упомянутой трагедии «Молящие», а также Исократ в приведенном выше месте.

VI. Прочие обязанности, проистекающие из права народов.

Есть и иные права, налагающие обязанности по праву народов, установленному человеческой волей, как, например, приобретение собственности путем продолжительного владения, наследование без завещания, а также права, вытекающие из каких бы то ни было договоров. Ибо хотя все это и имеет источником право естественное, тем не менее приобретает некоторую незыблемость в силу человеческого закона как против произвольных толкований, так и против каких-либо возражений, которые, по-видимому, возбуждает естественный разум, что было показано нами выше, в разделе о лицах, действующих согласно естественному праву. [c. 446]

¹ Евсевий говорит («История», VIII, 19) о «законах природы».

² Софокл, «Аякс». Он же говорит в «Антигоне» о «законах божеских»

³ По мнению Плутарха в жизнеописании Тесея, право погребения было получено от фивян по договору, а не завоевано в бою. Напротив, Павсаний считает, что оно завоевано («Аттика»),

⁴ У него также имеется следующее (кн. VI, гл. 12): «Последний и высший долг благочестия – погребение чужеземцев и бедняков».

⁵ Он же в «Илиаде» (XXIV) говорит, что Зевс и боги разгневались на Ахилла за надругательство над телом Гектора.

⁶ В «Естественной истории» (VII, 54), где также имеется следующее место: «Под погребением понимается любой способ похорон: предание земле, покрытие землей».

⁷ Иов (X, 9). Филон («Против Флакка»): «Природа предназначила людям землю в качестве наиболее свойственного им места не только для живых, но и для мертвых, чтобы земля, принимавшая новорожденных, принимала бы и окончивших эту жизнь».

Тем не менее подобно тому как нет такого похвального человеческого деяния, следа которого бог не обнаружил бы в иной" какой-нибудь породе животных, так – и в этом деле. О муравьях. Плиний (кн. IX, 30) сообщает: «Они – единственные живые существа, кроме людей, которые погребают взаимно друг друга в земле». И он же говорит о дельфинах (кн. IX, 8): «Наблюдали, как они уносят умерших, чтобы их не растерзали дикие звери». А о пчелах Виргилий пишет:

Сервий поясняет, «то есть с похоронной торжественностью».

⁸ Смотри пророчество о потомстве Иеровоама и наказании за его грехи (I кн. Царств, XIV, 11); также у Тертуллиана, «О воскресении». Об Эгисте Гомер («Одиссея», III) пишет:

Об Эгисте передают, что его, как прелюбодея и узурпатора, аргосцы бросили непогребенным; останки его, однакоже, предал земле более человечный Орест, как вскоре будет сказано Менелай в «Аяксе» Софокла говорит:

Но этому также препятствует Улисс, образец благоразумия. Софокл в «Антигоне» говорит в похвалу самой Антигоне:

Аппиан в «Гражданской войне» (I) об умерщвленных по повелению Мария пишет: «Никому не было позволено погребать кого-либо из умерщвленных; мужей столь отличных терзали птицы и собаки». Аммиан Мирцеллин в начале книги XVII говорит о Юлиане: «Озабоченный тем, чтобы дикие птицы не пожрали тела родственников, повелел предать земле всех без различия».

⁹ Агафий сообщает о существовании подобного же обычая прикрывать стыд разрешения от бремени. Таким образом обнаруживается ничтожество нашей природы в рождении и смерти. В связи [c. 447] с этим еврейские мудрецы воспретили пеленать различным способом новорожденных и умерших из простонародия и самых богатых

¹⁰ Сервий «На “Энеиду”» (XI): «Благодеяние погребения принадлежит всем вообще».

¹¹ Филон, «Против Флакка»: «Даже павших на поле брани люди имеют обыкновение предавать погребению, именно те, доброта и человечность которых превышает сожаление о понесенных расходах; другие же, которые простирают ненависть и на умерших, выдают тела не иначе, как по договорам, дабы они не были лишены предписанных обычаем последних почестей».

¹² Иосиф сообщает о законах: «Погребению предаются также и неприятели». Агамемнон предал погребению троянцев («Илиада», песнь VII). Антигон предал погребению Пирра, по свидетельству Ллутарха. Смотри у него же жизнеописание Тесея.

¹⁵ То же в силу римского понтификального права, как замечает Сервий.

¹⁶ Толкование Сервия: «Пылающего гневом против неприятелей и готового неистовствовать даже после их кончины».

¹⁷ Об этом римском обычае имеется упоминание у Филона («Против Флакка»).

¹⁸ «Непогребением издеваться над мертвым», – сказано у Иосифа Флавия о смерти иудейского царя Александра. Добавь Квинтилиана, «Речи» (кн. IV).

¹⁹ Сервий, «На «Энеиду» (XII): «Достаточно известно то, что предусмотрено в понтификальных книгах, – чтобы тот, кто кончит жизнь в петле, должен быть выброшен без погребения. Оттого справедливо говорить о безобразной Лете, как бы позорнейшей из смертей. А так как нет ничего безобразнее такой смерти, то мы объясним слова поэта желанием соблюсти достоинство царицы. Кассий Темина сообщает, что Тарквиний Гордый заставил народ проводить клоаки, и так как вследствие этой обиды многие причинили себе смерть повешением, то он повелел тела их распять на кресте. Так впервые самоубийство было предано позору».

²⁰ В Афинах во времена Эсхина у того, кто налагал на себя руки, руку его предавали погребению отдельно от тела (Эсхин. «Против Ктесифона»; добавь егезиппа, кн. III, гл. 17).

²¹ И немалое число философов, кроме стоиков. Сенека (посл. LXX): «Ты встретишь также наставников мудрости, которые отвергают причинение себе смерти и считают грехом самоубийство. Они полагают, что следует ожидать исхода, положенного природой». Прокопий («Готский поход», кн. IV): «Насильственное причинение себе смерти – вещь бесполезная, глупая и необдуманная; и отвага, ведущая к смерти, как опрометчивая по суждению благоразумных людей, напрасно присваивает себе название храбрости. К тому же следует подумать и о том, не есть ли это проявление неблагодарности по отношению к богам».

²² Такого же взгляда держались арабы, не меньше чем индусы и персы, как можно узнать от Иова (III, 21).

²³ Мнения евреев по этому вопросу менялись, как можно убедиться у Иосифа Флавия в том месте, где речь идет о смерти Фазаэля и решении Ирода. Иудеи в обращении к Петронию, в передаче Филона, заявляли: «Мы смешаем нашу кровь, приняв добровольно смерть; тогда твои приказы могут быть обращены к мертвым. Да помилует нас бог ввиду нашего двоякого намерения, ибо мы готовы и почитать императора, и соблюдать священные законы. Только так следует поступить, если мы уйдем отсюда, презрев жизнь, которая невыносима».

²⁵ Цицерон в речи «О консульских провинциях» рассказывает о том, как благороднейшие девицы бросались в колодцы и добровольной смертью отвращали от себя позор бесчестья. То же самое о милетских девушках сообщает Иероним в слове «Против Иовиниана»; и древняя эпиграмма в «Антологии» (кн. III, разд. «О юношах») начинается словами: «Мы оставляем тебя, о милетка!». Иудеи также рассказывают о женщине, которой на корабле угрожало насилие; так как на вопрос ее, воскреснут ли тела, потонувшие в море, муж ей ответил утвердительно, то она бросилась в море. Мы имеем, несомненно, несколько примеров также среди христианских женщин, а именно – антиохийских женщин при Диоклетиане, женщин Софронии при Максенции. о которых сообщается в мартирологах, у Зонары Секста Аврелия. О других антиохийках при Хосрое добавляет Прокопий в «Персидском походе» (II). Амвросий прославляет девиц, сохранивших невинность смертью. Иероним в комментариях на окончание главы первой книги Ионы говорит: «Оттого и [c. 448] во время преследований мне не дозволено погибнуть от собственной руки, кроме случая, когда опасность угрожает невинности».

²⁶ Сюда следует добавить толкование Златоуста «На послание ап. Павла к галатам» (I, 4), а также правила Орлеанского собора (III): «Приношения умерших, скончавшихся от какого-нибудь преступления, мы полагаем, могут быть приняты, если только доказано, что они не сами причинили себе смерть собственной рукой». И однакоже сам Августин («О граде божием», кн. I, гл. 16) пишет: «А если кто из-за этого наложит на себя руки, чтобы не подвергнуться чему-нибудь подобному, то кто не согласится простить ему этого из сострадания?».

В «Капитуляриях» Франции (кн. VI, 70) сказано: «О том, кто сам себя убьет или повесится с помощью петли, предусмотрено, что если кто из сочувствия пожелает раздать милостыню или совершить моления с песнопениями, то пусть поступит так; но права приношений и службы обедней они лишаются; ибо неисповедимо правосудие божие и глубина решений его непостижима ни для кого» (см. там же, VII, 443).

²⁷ У Никиты Хониата в книге третьей жизнеописания византийского императора Алексея, брата Исаака, в повествовании о смерти Иоанна Комнина Красса, возмущавшего империю восстанием, говорится так: «Затем его тело было выброшено на съедение собакам и птицам, что показалось всем против ым человечности и почти зверским поступком». [c. 449]

Библиотека Михаила Грачева

предыдущая

следующая

оглавление

Гроций Г.

О праве войны и мира

предыдущая

следующая

оглавление